На полянке теперь стояла волчья стая — и только женщина в бусах, разносившая эликсир, оставалась человеком. Она с некоторой вроде бы опаской обошла двух матерых волков — одного из них Саша узнал, это был полковник — и залезла в машину.
Саша повернулся к Лене и провыл:
— Она не из наших?
— Она нам помогает. Сама она коброй перекидывается.
— А сейчас она будет?
— Сейчас для нее холодно. Она в Среднюю Азию ездит. Волки прохаживались по поляне, подходили друг к другу и тихо перелаивались. Саша сел на задние лапы и постарался ощутить все стороны своего нового качества.
Во-первых, он различал множество пронизывающих воздух запахов. Это было похоже на второе зрение — например, он сразу же почуял свой рюкзак, оставшийся за довольно далеким деревом, почувствовал сидящую в машине женщину, след недавно пробежавшего по краю поляны суслика, солидный мужественный запах пожилых волков и нежную волну запаха Лены — это был, наверное, самый свежий и чистый оттенок всего океана запахов волчьих шкур и волчьего дыхания.
Такая же перемена произошла со звуками: они стали гораздо осмысленней, их стало в сотни раз больше — можно было выделить скрип ветки под ветром в ста метрах от поляны, стрекотание сверчка совсем в другой стороне, и следить за колебаниями этих звуков одновременно, без малейшего раздвоения.
Но главная метаморфоза, которую ощутил Саша, была в самоосознании. На человеческом языке это было очень трудно выразить, и он стал лаять, визжать и скулить про себя, так же, как раньше думал словами. Изменение в самоосознании касалось смысла жизни: люди способны только говорить, а вот ощутить смысл жизни так же, как ветер или холод, они не могут. А у Саши такая возможность появилась, и смысл жизни чувствовался непрерывно и отчетливо, как некоторое вечное свойство мира, и в этом было главное очарование нынешнего состояния. Как только он понял это, он понял и то, что вряд ли по своей воле вернется в прошлое естество — жизнь без этого чувства казалась длинным болезненным сном, неинтересным и мутным, какие снятся при гриппе.
— Готовы? — пролаял от шеста с черепом бывший полковник.
— Готовы! — взвыл вокруг десяток глоток.
— Сейчас… Пару минут, — прохрипел кто-то сзади. — Перекинуться не могу…
Саша попытался повернуть морду и взглянуть назад — не удалось. Оказалось, что шея плохо гнется, надо было поворачиваться всем телом. Подошла Лена, ткнула его холодным носом в бок и тихонько проскулила:
— Ты не вертись, а глаза скашивай. Гляди.
Ее глаз вспыхнул красным при повороте. Саша попробовал — и действительно, скосив глаза, увидел свою спину, хвост и гаснущий костер.