— Накрытие, — изумленно прошептал Алеамбаров, — будь я проклят, накрытие! Беглый огонь!
Теперь, когда дистанция была нащупана, нужно было выпустить как можно больше снарядов и тогда количество должно перейти в качество. Выстрелы загрохотали один за другим, к общему веселью присоединились семидесятипятимиллиметровые пушки. Впрочем, японцы не собирались облегчать жизнь русским артиллеристам и, получив несколько попаданий, «Касаги» попытался сбить им пристрелку, проделав коордонат.[47]
Однако тем самым японцы сбили пристрелку и себе, так что море перестало вскипать возле маленького русского крейсера. Не говоря уже о том, что отступление гораздо более крупного японца выглядело не слишком героически.
Выйдя из-под накрытий «Касаги» снова попытался обрушить на «Боярина» оказавшегося непростым противником всю мощь своей артиллерии. Но странное дело, русский крейсер продолжал, как заговоренный идти между огромных всплесков вздымаемых снарядами могучих восьмидюймовок ловко огрызаясь при этом. А остальные пять участвовавших в залпе скорострельных стодвадцатимиллиметровых орудия не имели решающего превосходства над артиллерией русского корабля.[48] Увы, увлеченные бумажными характеристиками японцы, заказывая эти крейсера, упустили, что небольшое водоизмещение не позволит им быть устойчивыми артиллерийскими платформами для столь тяжелых орудий. А любое попадание в верхнюю палубу выведет из строя сразу несколько тесно стоящих там скорострельных пушек. К тому же малорослые японцы, будучи не в состоянии в течение долгого времени управляться с тяжелыми снарядами имели обыкновение складировать изрядный запас для крупнокалиберных орудий. В этот день это сыграло с ними злую шутку. Каждый раз маленький русский крейсер пристреливался быстрее своего оппонента и заставлял его отступить, сбивая пристрелку. Наконец один из снарядов разорвался на станке баковой пушки в момент заряжания. Взрыв воспламенил шелковые картузы с порохом и вызвал детонацию лежащих на стеллаже снарядов. Ужасный взрыв потряс носовую оконечность и смахнул за борт крылья ходового мостика, а так же вывел из строя всех находящихся в боевой рубке. Вдобавок ко всему вспыхнул пожар и окутанный клубами дыма с вырывающимися из него языками пламени неуправляемый японский крейсер стал сваливаться в циркуляцию.
— Чем это мы его? — удивленно спросил Кроун, вытирая пот.
— Не знаю, — выдохнул великий князь и, стащив с головы фуражку, взлохматил волосы. — Но полыхнуло знатно!
Впрочем, накатившая слабость длилась недолго, и через секунду Алеша уже обычным голосом обратился к вахтенным.