— Стой, Фрол! Надо поговорить. Наедине.
Воропаев нагнал меня уже у раздевалки, положив руку на плечо. Я легко стряхнул ее, даже не глядя на друга. Всю игру я держался с ним холодно, да и сейчас мне все еще хотелось ударить его. Гораздо больше, чем ответить:
— Хорошо. Где?
— За школой.
— Можно и поговорить…
…Я редко когда обходил его вниманием, но сейчас прикурить не дал. Чиркнул у лица зажигалкой и выдохнул перед собой дым, пряча ее в карман. Если Воропаев и удивился, то вида не подал. Не обломался, щелчком выбил из пачки сигарету и прикурил сам.
— Так о чем ты хотел поговорить со мной, Серый? Надеюсь, не о Полозовой? Скажешь Раевскому: пусть подкатывает, мне она не интересна.
— Да мне тоже насчет Ленки как-то фиолетово. Нет, не о ней, о Маринке.
Мне нелегко далось удивление, но я постарался.
— И? Что тебя смущает, Серый?
— Фрол, ну ты даешь! Не прикидывайся! — Воропаев осторожно улыбнулся, напряженно всматриваясь в мое лицо. — Знаешь ведь, что Маринка по тебе с детства сохнет. Помнишь, в десять лет, она как дура письма писала, а я носил. Мы еще ржали над ними, как кони. Если бы не знал, что сестра сама не против, уже бы морду тебе набил, а так…
— А что так? Жалеешь или боишься?
— Брось, Фрол! Скорее, не пойму. Неужели ты решил ответить взаимностью? Серьезной взаимностью?
Это был тот самый вопрос, которого я ждал, и я легко ответил на него встречным, волновавшим меня сейчас куда больше симпатии сестры Воропаева.
— А ты?
Мы смотрели друг на друга прямым взглядом, и мне хотелось верить, что он поймет. Догадается сам, о ком именно идет речь.
Серый понял. Отвел на миг глаза, закусил губы, перекатив сигарету в зубах, чтобы с новым упрямством поднять голову и посмотреть на меня.
— Она мне нравится. Очень. С первой встречи.
Что ж, неприятно, зато честно. Руки снова сами собой сжались в кулаки, а кровь помчалась по венам, горяча кожу. Я тоже не собирался юлить перед другом.
— А мне — нет. Плевать я на нее хотел.
Воропаев рассмеялся. Глухо, натянуто, скорее бравируя смехом натянувшееся между нами напряжение.
— Не вижу проблемы, друг! Не понимаю, почему это должно тебя касаться?
Кажется, он действительно не понимал.
— Зато тебя — очень даже.
— Каким боком? Мне нравится, тебе — нет. Наплюй, Фрол! Жизнь хороша, когда ее живешь! Смирись, я все равно не отступлюсь. Но обещаю не мозолить глаза и быть с девчонкой осторожным.
Его веселье уже порядком раздражало, как и непроходимая тупость.
— Ты не понял, Серый, — смятая сигарета полетела прочь, а рюкзак взлетел на плечо. — Мне не нравится твоя сестра. Никогда не нравилась.