Хорошо бы у них с Петькой получилась дружба. Ведь сразу видно, что они друг другу нравятся. Хотела бы и я нравиться кому-то вот так же открыто, чтобы без сомнения и обидных слов. Без одолжения родителям, без ненависти… Я бы очень хотела нравиться ему. Тому, для кого была лишь тощим хрупким Эльфом. Навязанной сводной сестрой, которую он желал никогда не видеть.
Дверь соседней комнаты захлопнулась, и по холлу раздались уверенные шаги, чуть замедлившиеся у моей спальни. Через секунду стихли на лестнице…
Я достала из коробки нежно-лавандовые туфельки и прижала к груди. Постояв с ними в обнимку, села на кровать, со вздохом опустила голову и закрыла глаза, чтобы не заплакать. Я не хотела думать, какой красивой сегодня для Стаса будет его королева и как он спешил к ней. Не хотела видеть одиноко лежащее на столе приглашение на «Зимний бал» для Анастасии Матвеевой. Я больше не хотела ничего, даже праздника.
Зачем, ну зачем приехала сюда! Здесь я стала только несчастнее.
— Настя, а вот и я! Как у тебя дела?
Мачеха открыла дверь моей комнаты, перешагивая порог. Я медленно распрямила плечи и подняла голову.
— Хорошо, Галина Юрьевна, спасибо. — На пол со стуком упали туфли. Мне пришлось поспешно спрятать их обратно в коробку и убрать на тумбочку. — Извините, — опустила глаза, не зная, что сказать. — Я просто хотела еще раз посмотреть. Они такие красивые.
Но мачехе не нужно было ничего объяснять, она всегда видела меня насквозь.
— Как же, — и в этот раз не поверила мне, — вижу я, как ты просто хотела.
Женщина подошла и села рядом. Опустила руки на колени, глядя на меня.
— Вера сожалеет, что ты осталась сегодня дома, но уверена, что ее дочь ни при чем, — сказала нерадостно. — Пришлось выслушать, какая она у нее умница и красавица, под стать Стаське, и только потом сообщить, что я была у директора и не намерена оставить твое падение безнаказанным. Не думаю, что она по-настоящему меня услышала, но наш диалог с Воропаевыми еще впереди. Грише не говорила пока. Расскажет матери, а Нина Ивановна только почувствовала себя лучше после болезни. Не на пользу ей такие новости.
— Бабушка, правда, завтра уже приедет?
— Да, — улыбнулась мачеха, мягко касаясь моего плеча. — И будет жить с нами, пока мы с твоим отцом не решим, как нам всем быть дальше. Так что тебе больше не будет здесь одиноко.
— Мне не одиноко.
— Ох, Настя. Не думай, что не понимаю.
Видимо, я поставила коробку с обувью на самый край тумбочки, или зацепила нечаянно, потому что туфли вдруг снова упали, оказавшись у наших ног.
— Надо же, — удивилась женщина, — как будто требуют, чтобы их надели. Настенька, это всего лишь школьный бал, — заметила, поймав мой взгляд. — У тебя еще будет в жизни настоящий праздник, и не один. Будет, девочка, обязательно!