— Да, понимаю его дилемму, — Сивилла повернулась ко мне с тревогой в глазах. — Но я все еще думаю, что он попросил слишком много, заставив тебя делать вид, что вы расстались.
— Он не просил этого, — призналась я. — Он сказал, что ему нужно все делать самому. А у меня было время подумать, и я поняла, что нужно делать. Было мало не вмешиваться. Я должна была дать понять, что не хочу вмешиваться, что меня не интересуют его дела, что меня не интересует он.
— Это нужно, дитя? — спросила Норри.
— Да, — я была в этом уверена. — Иначе при дворе думали бы, что я тяну за нити для него.
— Ненавижу это говорить, но ты права, — сказала Сивилла. — Эти жабы так и подумали бы. Но нужно было рассказать нам. Мы могли помочь тебе.
Я покачала головой. Я любила их, но этот секрет был слишком большим, особенно, если учесть, что Сивилла не была скрытной. Может, это изменилось, ведь она теперь была королевой, но было рискованно говорить ей или кому-то в ее круге, включая Норри.
— Было проще всего сказать всем, что мы поссорились, и между нами больше ничего нет, — сказала я. — Так никто не мог обвинить Ната в том, что его достижения — моих рук дело.
— И никто не помогал ему, чтобы добраться до тебя, — сказала Сивилла, понимая. — И Нат стоит на своих ногах, как и хотел, — она с восхищением посмотрела на меня. — Умный план.
— Нет, — он многого мне стоил. — Отчаянный. Но он сработал. И Нат не возражал.
Сначала я боялась, что не смогу играть при нем, что мой взгляд все выдаст. Но этого не было. Меня редко вызывали ко двору. Я узнавала при этом, что Нат ушел раньше моего прибытия. И я старалась уехать раньше, чем он возвращался. Не удалось лишь раз, и я притворилась, что плохо себя чувствую, и оставалась в комнате, пока он не уехал.
Хотя мы не видели друг друга, мы словно были в безмолвном соглашении. Мы играли по одним правилам.
Я на это надеялась. Проблемой такой игры было отсутствие уверенности в том, что думает другой игрок. И всегда был шанс, что игра закончится, когда все уйдут с доски.
Тихое сочувствие во взгляде Норри убивало меня. Она похлопала меня по руке.
— Ты замерзла, дитя.
Сивилла обняла меня рукой.
— Замерзла? Нельзя этого допустить.
Норри разожгла огонь сильнее, Сивилла усадила меня в кресло с высокой спинкой у камина. Шурша шелковыми рукавами, она взяла серебряный чайник, который был укутан тканью, чтобы не остывал.
— Шоколад. Он тебе нужен.
Она налила напиток и передала мне. Грея руки о чашку, я чувствовала себя очень уютно.
Сивилла села и принялась за свой шоколад.
— Не понимаю, — сказала она расслабленно, — почему вы с Натом все еще порознь.