После любезностей мы собрались вокруг бочки, в которой была морская вода.
Существо попыталось спрятаться под воду, когда ее окружили, прячась, как только было возможно. Ее длинные серебристо-зеленые волосы плавали на поверхности, отчасти закрывая обзор. Но все равно было видно, что у нее голова женщины и рыбий хвост, толстые веревки обвивали ее руки и тело. В свете фонаря ее кожа блестела, чешуйки под поверхностью сверкали.
Она не была человеком. А потом я увидела, как веревка впивается в ее кожу, и прикусила губу.
Она была опасна. Нат говорил, что она хотела убить. И веревки с кляпом больше никого не беспокоили. Они бесстрастно смотрели на русалку, кроме Пенебригга, который глядел на нее почти с благоговением.
— Чудо, — выдохнул он. — Настоящая ундина.
Ундина? Я посмотрела на Ната, стоявшего напротив меня.
— Ты говорил, что она русалка?
— Это термин обычных людей, — сказал Габриэль. — Те, кто читал великого Парацельса, назвали бы ее элементалем воды.
— Ундиной, — кивнул сэр Барнаби.
— Или нимфой, — поправил шляпу сэр Самюэль. — В моем издании термин перевели так.
Капитан Эллис и доктор были в смятении. Как и король с адмиралом.
— Или можно просто назвать ее русалкой, — спокойно сказал Нат, — и тогда нас поймут и те, кто не читал Парацельса.
— Можно и так сказать, — согласился Пенебригг, но я даже в тусклом свете видела, что Габриэль недоволен. Он недолюбливал Ната.
— Я предпочитаю терминологию Парацельса, — сказал Габриэль в манере аристократа. — Все же он первый посмотрел на все с точки зрения науки, чтобы понять, что каждой из четырех великих стихий принадлежит дух…
— Ундины воды, саламандры огня, гномы земли и сильфы ветра, — сказал Нат.
Габриэль удивленно вскинул бровь.
— Так ты читал его.
— Да. Интересная теория, — сказал Нат. — Но мало доказательств.
Габриэль был готов спорить дальше, но сэр Барнаби вмешался с вопросом к доктору.
— Скажите, долго она может так сидеть под водой?
— Дольше человека, — худощавый и сутулый доктор Верни сверился с тетрадью. — Мы засекали время, Максимом был семнадцать минут и двадцать секунд. Но это было раньше. Сейчас периоды стали короче.
— Да, — Дипс сверился с часами. — Последний раз был всего четыре минуты и тридцать шесть секунд.
— Интересно, — сэр Барнаби склонился на трости, чтобы разглядеть существо. — Думаете, она ослабевает?
Когда я впервые встретила сэра Барнаби и его коллег, они смотрели на меня так же, как на диковинку, которую нужно проверить. Мне стало не по себе.
— Если так, — сказала я, — то, возможно, из-за плотно затянутых веревок.