Это были тончайшие кружева, которые плела ее сокурсница, и их было столько, что восторгу мадемуазель Лоет прибавился и священный ужас, когда она представила, сколько часов юной жизни ушло на создание этого воздушного чуда, ахнула и закрыла сундучок, но тут же снова открыла и с новым интересом оценила его содержимое.
— Куда столько? — спросила Тина деловито.
— Приданое, — смущенно ответила девушка.
— Мужа к постели привязывать? — не без иронии уточнила мадемуазель Лоет.
Но прежде, чем ее сокурсница успела обидеться, взяла ее за локоток и проникновенно спросила:
— Денег хочешь?
— Хочу, — кивнуло второе юное создание.
— Мы можем продать все это, — торжественно сообщила Тина. — Я возьму свой процент за посредничество, но основная сумма твоя.
— П…продадим? — округлила глаза девушка.
— Еще как продадим, — уверенно кивнула предприимчивая девица. — В модную лавку. И я даже знаю, кто сможет нам в этом помочь.
— А если узнают? — ужаснулась мастерица.
— Не сс-с-с… сожалей и не бойся, я все устрою и возьму на себя, — заверила ее мадемуазель Лоет. — По рукам?
— Да-а-а, — проблеяла благовоспитанная воспитанница пансиона святой Кладетты и вцепилась мертвой хваткой в ладонь Тины.
Случайно услышавшая этот разговор Лери, схватила подругу за руку и утащила к своему сундучку, демонстрируя сплетенные за года пребывания в пансионе запасы кружев. Она умоляюще посмотрела на Тину и удостоилась покровительственной улыбки. После этого дочери судовладельца и внучке банкира оставалось отладить связь с внешним миром. Тут и пригодился Гиль, взиравший на Тину с нескрываемым уважением и даже восхищением.
Выслушав все прелести посредничества между мастерицами и модной лавкой, она снабдила парня необходимыми сведениями о ценах, научила, как лучше подойти к делу, благословила и отправила в добрый путь с первой партией кружев. Гиль, вдохновленный новой подругой, отпросился у отца и отправился в город исполнять поручение, не столько горя жаждой наживой, сколько желанием угодить необычной мадемуазель.
В первой же лавке парня вытолкали взашей, решив, что он украл кружево. Но во второй лавке хозяйка оказалась не столь щепетильна. Она оценила красоту товара, как оценила и разницу в цене, известные мастерицы требовали денег в несколько раз больше. Потому Гиль вскоре выходил из лавки, сжимая в руке заветный кошель. Обмануть Тину он даже и не подумал. И виной тому было не ее предупреждение:
— Обманешь, брюхо вспорю, требуху выну и тебе в глотку затолкаю. Ты меня знаешь.
— Не обману, — улыбнулся юноша, зачарованно глядя, как благородная девица уперла руки в бока и сплюнула для весомости своей угрозы. — Тебя не обману.