— Это то, что я думаю? — прошептала Илта, глянув на финна. Тот кивнул.
— Да. Это пиявки.
В считанные минуты якут оказался погребенными под нависшими на нем целыми гроздями отвратительными тварями. Они проникали ему всюду — глаза предателя превратились в сплошные кровоточащие дыры, куда одно за другим втягивались черные тела. Еще больше их вползало в рот- сначала челюсти якута размалывали пиявок в жидкую кашицу, но вскоре Степанов просто не смог закрыть рот — струящийся из жабьей пасти черный поток казался неиссякаемым. Илта не верила своим глазам — облепленное гроздями черных шариков тело раздувалось на глазах. Живот, огромный словно у беременной женщины, бился и дергался, и под кожей угадывались изивающиеся червообразные тела. Грудь якута тоже ходила ходуном, горло раздувалось, словно у огромной лягушки. А затем брюшина и грудная клетка треснули и оттуда заструился черный поток. Водяной протянул бороду и в зеленую тину, как в воду возвращались насосавшиеся крови твари, втекая в пасть чудовища. Водяной жевал их, с наслаждением прищурив красные глаза и кровавая жижа текла по его подбородку.
Насытившись, чудовище развернулось и, переваливаясь, двинулось в воду. В этот же момент последний раз вспыхнуло и погасло синее пламя над избой, угасли и зеленые огоньки над водой.
— Старый колдун принял жертву, — произнес финн, созерцая обескровленное месиво из плоти и костей, оставшихся от якута.
— А ты, это…откуда знаешь, как к нему обращаться? — невольно поинтересовалась Илта.
— Да знаю немного, — кивнул Лаури, — я, еще до войны, когда бывал в Беломорской Карелии и на Коле, много общался с местными — и карелами и поморами. Ну и баек всяких наслушался о колдунах тоже: и наших с карелами и о русских говорили. Говорили, что многое умеют, что и с водяными духами на короткой ноге — чертями и русалками всякими. А на Терском берегу откуда и здешний колдун родом, говорят двое братьев-купцов даже разбогатели на том, что с водяной девкой сошлись и людей ей на съеденье отдавали. Один из тех рассказчиков Он знал кое-что от деда-ворожея, вот и рассказал заговор один, а я и запомнил. Вот уж не думал, что пригодится.
— Пригодился, как видишь, — через силу усмехнулась Илта, — расскажешь потом?
— Расскажу, — сказал финн, — когда от этих мест отойдем подальше. Не стоит такие слова лишний раз тут произносить, сама видишь, откликаются тут на них.
Илта кивнула — да уж, такое было бы неосмотрительно.
— А нам выбираться отсюда пора, — еще раз сказал финн, — где там говоришь ваша лодка?
Они покинули остров на рассвете — ночью Илта и Лаури не рискнули сунуться под мельничное колесо. Заходить в избу они также поостереглись, проведя остаток ночи в лесу возле разведенного костра. Здесь же, используя найденные в избе заступы, они сумели вырыть яму, в которой и похоронили кержака. Едва небо начало сереть они спустили на воду байдарку и двинулись вниз по реке. Когда на горизонте появились первые дома Нижнеангарска, финн и куноити причалили к берегу и начали очередной подъем в горы — последний марш-бросок перед конечной целью. Где-то там, в горной мешанине хребтов Верхнеангарского и Сынныра, среди голых скал, чахлых лесов и ледников было сердце проекта «Плеяда».