— Он военнопленный? — спросила девушка, с холодным любопытством рассматривая обреченную жертву, словно особо крупного таракана, пришпиленного булавкой.
— Шпион, — ответил Сиро, — Олег Терновский, диверсант. Пытался организовать покушение на генерала Ямаду, когда тот был с инспекцией в Харбине. Подвела любовь к азиатским женщинам — его выдала маньчжурская проститутка, которая была нашим агентом.
Генерал распорядился, чтобы Терновского передали нам.
Илта перевела взгляд на подопытное «бревно. Выглядел шпион ужасно: кожу покрывали уродливые утолщения, кое-где лопнувшие и превратившиеся в безобразные язвы. Один из сотрудников вонзил скальпель в грудную клетку и сделал разрез в форме латинской буквы Y. В том месте, куда немедленно были наложены зажимы Кохера, вскипали пузырьки крови пополам с гноем.
— Чума? — деловито поинтересовалась Илта.
— Она самая, — кивнул Исии, — с него несколько часов кормились заражённые блохи. Не так давно я разработал оптимальный метод размножения бактерий чумы в организме блохи — без ложной скромности скажу, что до меня никто этим не занимался. Заражение произошло так быстро, как даже я не ожидал.
Илта перевела взгляд на происходящее — шпиона-неудачника вскрывали заживо. Он уже не кричал — рот его бессильно раскрылся, глаза закатились, голова свалилась набок. Только по судорожно подергивающимся рукам можно было понять, что в этом изувеченном куске мяса ещё теплится жизнь. Тем временем из большого разреза сотрудники ловкими натренированными руками вынимали изъеденные болезнью внутренние органы: желудок, печень, почки, поджелудочную железу, кишечник. Их бросали в стоявшие здесь же ведра, а из ведер перекладывали в наполненные формалином стеклянные сосуды. Один из врачей скальпелем отрезал кусочки плоти и швырял их в большие чаны с темной жидкостью — питательным бульоном для бактерий. Здесь они продолжат размножение, чтобы потом двинуться по испытанному кругу — в блоху, потом в крысу или человека.
— Одно и то же, — сказал Сиро, словно угадав мысли своей спутницы, — вечный круговорот. Что бактерии, что люди — жизнь их одинаково столь же суетлива и бессмысленна, как колесо Сансары. Большевизм — та же чума, а этот Терновский, как его носитель — та же бактерия. Разве не благом будет для него получить новое воплощение? Разве не сказал учитель Нитэрэн, что «идя по темным улицам, люди, забывают, что есть прямые пути.» Разве не сокрушался мудрейший монах, что умами людей завладевает ложная вера и некому спасти их от духовной слепоты! Освобождая этого человека от множества заблуждений, разве я не следую Истинной Дхарме Будды?