— Эта синеглазая кошка уже прокричала мое имя на весь трактир, — на сносном русском языке обратился к Наташе канадец, — но я все-таки представлюсь еще раз. Роберт Маккинес, военный корреспондент в Приамурском Канадском Корпусе. Пишу всякую пафосную чепуху для наших домохозяек о подвигах канадских парней в войне против большевизма. Им в радость, а мне в удовольствие — пусть Империи будет хоть какая-то польза от старой перечницы вроде меня.
— Не прибедняйтесь, мистер Маккинес, — усмехнулась Илта, — там, где мы познакомились, вы доказали, что неплохо помните, с какой стороны держать «Арисаку». И помню, как вы порывались вести репортаж с передовой, самым бессовестным образом наплевав начитателей, ждущих очередного поэтического сборника. Вы даже обо мне не беспокоились — а я бы точно не простила себе, если бы не уберегла «канадского Киплинга».
— Я уже достаточно пожил, чтобы не цепляться за жизнь, — махнул рукой Маккинес, — а тосковать по мне будут разве что критики: беднягами придется искать новую жертву, чтобы вонзить в нее ядовитые зубы.
— Не прибедняйтесь, Боб, — повторила Илта, — Мистер Маккинес, — она обернулась к Наташе, — одновременно Редьярд Киплинг, Джек Лондон и Эдгар По Канады.
— Не ври девочке, — Маккинес подмигнул Наташе, — а то она и вправду подумает, что сидит рядом с какой знаменитостью. Я всего лишь посредственный рифмоплет, золотые годы которого давно позади.
— Я надеюсь, что Индокитаю вы посвятили парочку бездарных стихов? — спросила Илта.
— Да, нацарапал на досуге, — кивнул Роберт, — у стариков много свободного времени.
Маккинес прокашлялся и негромко начал читать:
Меня учили: «Не убей»,
И были мне близки
Слова о том, чтоб на людей
Не поднимать руки.
И я не ведал о войне,
Но в некий час вожди
Булатный меч вручили мне,
Сказав: «Теперь иди.
Врага своей родной страны
Ступай разить в строю.
Убийства в мирный день грешны,
Но праведны в бою.
Топчи же трупы, как стерню,
Ступай, благословлен
Церковным клиром на резню:
Войны суров закон.»
Убить почетно на войне —
Я, не жалея сил,
Врага с иными наравне
Разил, разил, разил…
Бесстрашно я шагал в дыму
Среди других рубак,
Но этих правил не пойму…
Христе, подай мне знак!
[2]Маккинес замолчал, принимая от полового тарелку с аппетитными бефстроганов с вареной картошкой и солеными огурцами. Рядом половой поставил и вторую рюмку, которую куноити тут же доверху наполнила из своего графина.
— Как и всегда жизненно — после недолгого молчания произнесла Илта, — Случайно это не навеяно разговором в том ресторанчике в Кантоне? Когда мы спорили о различиях в западном и восточном мышлении на примере японских и канадских солдат?