— ЕЩЁ БРЕНДИ! — заорал дядя Вернон, сильно побелев. — А ты, парень, — рявкнул он на Гарри, — марш в постель, быстро...
— Нет уж, Вернон... — икнула тётя Марджи, поднимая руку. Её красные глазки злобно вперились в Гарри. — Давай, дружок, продолжай. Гордишься родителями, да? Они, значит, разбиваются на машине по пьяной, я так понимаю, лавочке...
— Они вовсе не разбились на машине! — крикнул Гарри. Он уже вскочил — сам не заметил как.
— Они погибли в автокатастрофе, мерзкий врунишка, а ты тяжёлой обузой свалился на своих добропорядочных, трудолюбивых родственников! — завопила тётя Марджи, раздуваясь от злости. — Ты наглый, неблагодарный...
Но тут она осеклась. Сначала казалось, что у неё нет слов от возмущения. Её раздувало от невыразимого гнева — и раздувало неостановимо. Громадное красное лицо распухло, глазки выкатились, рот растянулся слишком широко и уже не мог произносить слова, а вот и пуговицы с твидового пиджака выстрелили по стенам — тётя превратилась в гигантский воздушный шар, живот вырвался из плена твидового пояса, пальцы напоминали салями...
— МАРДЖИ! — закричали хором дядя Вернон и тётя Петуния, когда тело тёти Марджи взмыло с кресла и полетело к потолку. Она стала абсолютно шарообразной — живой бакен со свинячьими глазками, — а руки-ноги по-дурацки торчали в разные стороны. Тётя плыла по воздуху, апоплексически чпокая. Рваклер ворвался в комнату юзом. Он лаял как сумасшедший.
— НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
Дядя Вернон ухватил сестру за ногу и потянул вниз, но сам чуть не улетел. Через мгновение Рваклер бросился и вонзил зубы в ногу дяди Вернона.
Пока никто не помешал, Гарри сорвался с места и ринулся к чулану под лестницей. Дверцы волшебным образом распахнулись, стоило ему протянуть руку, и за две секунды Гарри подтащил свой сундук к входной двери. Потом взлетел на второй этаж и нырнул под кровать. Откинул половицу и выволок наволочку с книжками и подарками. Извиваясь угрём, вылез из-под кровати, подхватил пустую совиную клетку и понёсся вниз к сундуку. В этот миг из столовой выбежал дядя Вернон с окровавленными лохмотьями вместо брючины.
— ВЕРНИСЬ! — вопил он. — ВЕРНИСЬ И ИСПРАВЬ ЕЁ!
Но мальчиком владела безрассудная ярость. Он пинком раскрыл сундук, выдернул волшебную палочку и наставил её на дядю.
— Она это заслужила, — часто дыша, сказал Гарри, — она получила по заслугам. Не приближайтесь.
Он зашарил у себя за спиной в поисках дверной задвижки.
— Я ухожу, — объявил Гарри. — С меня хватит.
И вскоре уже брёл по пустынной ночной улице, с клеткой под мышкой, волоча за собой сундук.