- А как же ты жить со мной собираешься? - удивилась Юлия, услышав это заявление. - Я за одну квартиру плачу больше, чем ты получаешь в год.
- Привыкну потихоньку... - ответил Смирнов, сам себе не веря. - Или разбогатею чудесным образом.
- Ну-ну, - проговорила Юли, разглядывая жениха с иронией. - Глупости все это. Когда мы поженимся, все у нас должно стать общим. И деньги, и друзья, и враги...
Разжевав "...и враги", Смирнов в который раз поклялся найти Шурика, найти и наказать.
- Так не бывает, чтобы все общее... Даже у супругов.
- Но стремиться к этому нужно, - улыбнулась Юлия, приложив ладошки к щекам Смирнова. - Давай отпразднуем нашу помолвку в ресторане?
- В Балчуге?
- Естественно.
В ресторане они сели за свой столик.
***
В дорогу Юлия одела отчаянно идущее ей легкое алое платьице, общей площадью не более четверти квадратного метра, и Евгений Александрович чувствовал себя обкраденным.
- Ты там с агрономом не гуляй, ноги выдеру. Можешь пару раз пройтись с председателем... - буркнул он на прощание, не в силах отвести глаз от ткани, любовно прижавшейся к телу женщины.
- Египетского национального банка?
- Ага... Я люблю тебя.
- Я знаю. И дорожу этим.
6. Паяльник выглядел органично.
Владислав Остроградский, также провожавший Юлию, отвез Смирнова домой. В пятом часу вечера они прощались у подъезда, и Смирнову показалось, что кто-то смотрит на них из окна его квартиры, располагавшейся на втором этаже.
- Тебе, как и Юле, теперь все мерещится, - снисходительно похлопал его по плечу Владислав, перед тем, как уехать.
Остроградский не ошибся. Смирнову действительно померещилось, что кто-то находится в его квартире. Открывая дверь, он это знал определенно и потому входил без опаски. А знал определенно, потому что входил не один, а с Шуриком, тем самым Шуриком. Он столкнулся с ним на лестничной площадке первого этажа, столкнулся и, узнав его руки, автоматически свалил с ног еще в юности заученным приемом (прямой в солнечное сплетение, затем, помогая сложиться вдвое, замком по затылку с последующим встречным ударом колена в лицо).
Втаскивая вяло сопротивляющуюся добычу домой, Смирнов чувствовал себя Рембо и Терминатором одновременно. Через минуту она, в виде ничем не примечательного тридцатилетнего человека с короткой стрижкой и глазами выпускника школы КГБ, была привязана к батарее парового отопления. Точно так же, как была привязана Юлия. Привязана, само собой разумеется, со спущенными брюками и трусами.
Закончив с фиксацией пленника, Евгений Александрович, уселся в кресло и закурил. Надо было успокоиться.