Смирнов кивнул.
- А, вот еще что! - вспомнил бандит. - Он на погоду плохо реагирует. Как антициклон идет, так он совсем борзеет, на людей бросается. Однажды ночью, в каком-то крутом ресторане, ему не понравились круглые уши официанта, так он их вилкой истыкал. Заставил охранников оттянуть их в сторону, облил сметаной и, дико хихикая, тыкал, как в пельмени. А потом приказал принести ножницы и по краям обрезал. А супругу, ухохочешься, нет, не супругу, а ее бедную задницу, так в унитаз загнал, что службу спасения с кувалдами вызывать пришлось. Через полтора часа, когда он отошел и делами занялся. А так ничего, компанейский мужик, на храмы, мечети и даже синагоги жертвует, спичечные этикетки коллекционирует, амулеты разные... Вот, пожалуй, и все.
- Достаточно, - задумчиво проговорил Смирнов. - Кажется, из всего этого можно кое-что выжать...
- Двери у нее железные, двойные. И не подорвешь их, я уже говорил. Лестничную площадку разнесет, а их, может быть, только поцарапает.
- Знаю...
- А в подъезде или где-нибудь еще его гасить жалко... Денежки тогда при его бабе останутся.
- Так ты же говорил, что они вдвоем с Марьей Ивановной всегда приходят?
- Понимаешь, вдвоем-то вдвоем, но сначала она поднимается в квартиру, потом, минут через пять - он. И всегда после ее звонка по сотовому.
- Да, жалко будет денег... - согласился Смирнов, принявшись задумчиво рассматривать ногти.
Шурик смотрел на ушедшего в мысли Евгения Александровича некоторое время, затем кашлянул и спросил:
- Так ты из-за женщины своей его доставать будешь или из-за денег? Скажи, мне интересно.
- Спирт будешь? - спросил его Смирнов. Шурик понял, о чем только что напряженно размышлял его визави.
- Давай. Может, не так ныть будет.
- А что, болит?
- Еще как!
- Разбавленный будешь?
- Естественно.
Смирнов сходил на кухню, принес два стограммовых пузырька брынцаловского разлива ("Только для наружного применения!") и две зеленых эмалированных кружки.
- С полевых времен их берегу, - разливая спирт, кивнул он на них. - Я геолог, пятнадцать лет по горам-пустыням лазил и из таких вот кружек пил. Ну, давай за успех нашего совершенно безнадежного предприятия!
И выцедил спирт мелкими глотками. Поставив кружку, спросил:
- А ты чего не пьешь?
- Разбавить бы надо...
- А... Извини, забыл. По мне - это барство. Сейчас воду принесу.
- И закусить чего-нибудь...
- Ну, ты даешь... Разбавить, закусить... Сразу видно - городской человечек.
Смирнова развезло, и он куражился. Он забыл, что разговаривает с человеком, изнасиловавшим его будущую жену.