Она пожимает плечами.
— Нет. Я работала всю ночь и через пару часов пойду спать. Так что, считай это рюмкой алкоголя на ночь. — Не знаю, чем она зарабатывает на жизнь, но ничто не указывает на то, что эта женщина только что вернулась с работы. Ее дреды собраны в толстый низкий хвост, на ней спортивные штаны и футболка. Когда Фейт помогала мне подняться по лестнице, я обратил внимание на то, что от нее пахнет мылом и свежестью, как будто она только что приняла душ.
Я так скучаю по своим детям и ненавижу бывшую, что не могу больше ни о чем думать. Мозг кричит, чтобы я отказался, но вместо этого говорю:
— Да пошло оно все, давай выпьем.
На ее лице расплывается самая зловещая улыбка из всех, что я видел. Меня понимают.
— Черт, да, Шеймус! Я знала, что в тебе есть что-то бунтарское.
Ей понадобилось две минуты, чтобы сбегать в свою квартиру и принести бутылку дешевой водки и еще более дешевого скотча.
Мы сидим на диване, и я передаю ей пластиковый стакан с покемоном. Она с одобрением изучает его.
— Пикачу всегда был моим любимчиком.
— Тогда у тебя сегодня удачный день. Прости, но у меня нет стеклянных бокалов и рюмок для взрослых.
— Не бери в голову. Какая разница из чего пить? Лучше выбери свою отраву, — говорит она, показывая на кофейный столик.
— Водка. Скотч — напиток для стариков.
Она смеется и злость, и напряжение немного отпускают меня.
— Раньше я любила скотч.
— Как такое возможно? Тебе ведь еще нет шестидесяти пяти?
— Точно, только для того, чтобы наслаждаться бокалом скотча, совсем не важны годы, — с серьезным выражением лица говорит она, отчего мне становится смешно.
— Ты имеешь в виду детским стаканом скотча?
— Именно так, — подмигивает она.
Я наливаю ей скотч, а себе водку. Мы чокаемся.
— До дна! — Она произносит это искренне, а я бездушно.
За первой мы быстро выпиваем еще по два бокала каждый своей отравы.
Потом я выпиваю еще один.
Мы сидим, а алкоголь разжижает нашу кровь и здравый смысл.
— Чем ты занимаешься? — медленно и уже невнятно спрашиваю я. Обычно я выпиваю не больше бутылки пива. Можно сказать, что в этом плане я все еще девственник. Голова пока работает, но в глазах начинает двоиться.
Она улыбается, из-за скотча ее глаза выглядят немного сонными.
— Что? — переспрашивает Фейт.
— Чем ты занимаешься? Ты сказала, что работала всю ночь.
— Я танцую в стрип-клубе, — подняв брови, объясняет она, ожидая, что я на это отвечу.
В любое другое время я бы осудил ее, но не сейчас.
— Ты стриптизерша? — Алкоголь сделал меня любопытным.
Она кивает.
— Почему?
— А почему бы и нет?
— Туше. Но ты красивая, умная, молодая женщина. Ты могла бы заниматься чем угодно. Где угодно. Почему это?