А потом я выхожу, сажусь на лавочку и встаю с нее только когда начинает садиться солнце.
По пути домой захожу в магазин и под влиянием душераздирающего гнева покупаю презервативы, вяленую говядину и бутылку дешевого вина. Засовываю бутылку в карман и с яростью вгрызаюсь зубами в мясо.
Когда я поворачиваю к своему дому, у меня болит все тело и я не в силах подниматься по лестнице. Я слишком устал, поэтому сажусь под деревом и опустошаю бутылку вина. А потом засыпаю, как настоящий пьяница, на земле, под сенью матушки-природы. Надеюсь, частный детектив все еще следит за мной, потому что сегодня я устраиваю целое шоу. Перед тем как заснуть, я поднимаю руку и показываю средний палец на случай, если у меня есть нежеланная публика.
Меня будит звук скутера Фейт, который останавливается возле ее квартиры. Когда она заглушает двигатель, сразу становится тихо. Я слышу звон ключей, после чего открывается и закрывается дверь.
Я с трудом встаю на ноги. От спиртного у меня кружится голова, а ноги будто сделаны из свинца.
Медленно иду к ее двери.
Неуклюже стучусь.
Фейт открывает дверь в своей ужасной футболке «Барбекью у Рика» и я моментально восхищаюсь тем, какая она красивая, а потом вспоминаю, что должен ненавидеть ее за то, что мне сегодня вручили награду «Самый дерьмовый отец года».
— Шеймус, что с тобой не так?
— Все, — бурчу я и, спотыкаясь, захожу во внутрь. — Задвинь шторы.
Она закрывает дверь и задвигает шторы, а потом внимательно смотрит на меня. Фейт живет в студии. Это просто одна комната, где негде даже сесть, кроме как на матрас на полу, на котором лежит одеяло и подушка. Я поворачиваюсь и пронзаю ее взглядом, вспоминая почему нахожусь здесь.
— Ты проститутка?
Фейт, прищурившись, смотрит на меня, но шок в ее глазах говорит сам за себя. Она невиновна.
— Нет. Почему ты вообще об этом спрашиваешь?
Я раздраженно сжимаю переносицу; во мне поднимается злость.
— А ты когда-нибудь занималась проституцией? Брала деньги за секс? Умоляю, будь сейчас со мной откровенной, Фейт. От твоего ответа зависит состояние моего рассудка.
Она качает головой и встает прямо передо мной.
— Нет. Что происходит, Шеймус?
Я верю ей. Она всего лишь еще одна пешка в шахматной игре Миранды. Вся враждебность, которую я к ней испытывал, исчезает, но гнев все еще бурлит во мне, как вулкан, который вот-вот извергнется.
Я протягиваю руку и провожу кончиками пальцев по ее щеке. Легкое прикосновение, когда испытываешь злость, требует большого напряжения. Крушение вещей способно облегчить стресс и страх, а нежность только раздражает их. Добравшись до ее рта, я усиливаю давление большого пальца. Под моим прикосновением у нее оттягивается нижняя губа.