В этот момент на две ведущие из леса дороги выскочила пара десятков конных и, нахлестывая своих лошадей, направилась в сторону Дорсы.
– Закрыть ворота! – рявкнул Арвид, как только в укрепление заехал последний всадник. – Что там, Кулам?
– Нежить, эрл, с юго-запада! – спрыгнув с лошади, крикнул в ответ десятник. – Четыре сотни скелетов, две – косарей, и… – воин хлопнул коня по крупу, и тот легкой рысью убежал куда-то в сторону главной площади.
– Что ты тянешь?! Харлоты есть?
– Три харлота, эрл, – отведя взгляд, доложил Кулам. – Один вообще чудовищный, мы таких не видели никогда.
– Хм-м, знакомые зверушки, – глядя на выползающее из леса войско, хмыкнул Кан, и его невозмутимый голос разрезал нависшую над укреплением тишину. – Ворота они пронесут с первого же наскока, так что я вниз, князь. Одного-то я по любому на себя смогу забрать!
– Ну что, брат, – провожая сбегающего по ступеням командора, весело произнес Арвид. – Встретимся на пиру у Ингвара?
Сотник с улыбкой хлопнул меня по плечу и, не оборачиваясь, направился следом за Каном.
– Думаю, Ингвар нас еще подождет, – пожал плечами я и, обернувшись, внимательно рассмотрел строящееся напротив укрепления войско.
Десятник не соврал, скелетов и впрямь было четыре сотни. И как, интересно, он ухитрился их сосчитать? Проржавевшие латы, потрескавшиеся от времени щиты на воинах и кольчуги с прорехами на лучниках. Три правильных квадрата пехоты впереди и сотня стрелков сзади. Осадных орудий нет никаких – только длинные лестницы, что сжимают в руках стоящие в колоннах латники. На самом деле лестницы при осадах замков – это несерьезно. Тут все-таки не средневековая Европа. Там, где каждая прилетевшая снизу стрела несла смерть или увечье, стрелки могли заставить защитников не высовываться из-за стен, пока пехота на них не поднимется. Здесь же все иначе – и каждого поднявшегося по лестнице болвана наверху встретят трое и просто не дадут ему выбраться на стену. Это в том случае, если защитников ненамного меньше, чем атакующих, и по силам и экипировке они примерно равны. Уровень выстроившихся против Дорсы скелетов варьировался от двести восьмидесятого до трехсотого. Не знаю, что там у них в экипировке и как Система пропустила этих мобов в двести двадцатую локацию, но теперь мне становилась понятна безразличная обреченность на лицах застывших на стенах бойцов. Хотя о чем я говорю? Систему же можно обмануть… Например, вызвав игровыми методами оккупировавшую Эрантию нежить. Вилл, собака! Это будет еще одним камнем на твою поганую могилу! Я не знаю, может ли она быть у Темного бога, но даже если нет – я сам лично тебе ее организую! Скелеты – еще фигня, от них бы гарнизон отбился, но на правом фланге, положив на плечи странно искривленные косы, черными провалами капюшонов на укрепление уставились сто девяносто шесть триста двадцатых умертвий. Твари правильным квадратом висят в полуметре от земли, и во все стороны под ними растекается угольно-черное пятно. Три чудовища, которых Кан назвал «зверушками», словно слизаны с иллюстрированного издания начинающего палеонтолога. Те самые харлоты, которых ученые земли коротко называли Тирэксами. Три гигантские гниющие туши застыли в двадцати метрах перед квадратами латников. Три рейдовых босса – триста пятидесятого – четырехсотого уровней! Горящие багровым глаза, торчащие из-под сгнившего мяса белые кости – тут от одного запаха-то копыта двинешь легко. Если же принять во внимание их пасти, в каждую из которых я в своей боевой форме легко могу поместиться целиком, то становится совсем неуютно. Хотя до верхнего края стены они, пожалуй, дотянуться не смогут. Так что ерунда, прорвемся, нам же не привыкать!