— Я мог бы вам процитировать по этому поводу что-нибудь из китайской классической философии, но лень ворошить в памяти остатки образования. — В центре лагеря Алим остановился. Внезапно обнажив меч, воздел его и почти басом рявкнул что-то по-узбекски. Караванщики и солдаты вокруг на мгновенье обратили к нему взгляды, а потом засуетились с удвоенной прытью. Китаец же бросил клинок в ножны и на том же языке, уже негромко, обратился к сопровождающим его сипаям. В спокойном голосе сына Поднебесной временами лязгали стальные нотки, а переодетые ханские гвардейцы стояли перед чужеземцем навытяжку — не требовалось знать узбекскую речь, чтобы понять, что Алим отдаёт приказы. Выслушав до конца, кавалеристы по очереди кивнули и ринулись исполнять.
— Не похоже, чтобы мы готовились сниматься с места и бежать, сломя голову. — Заметил Николай, стоило солдатам удалиться.
— Тягловые животные устали после ночного прорыва. — Как ни старался посланец Срединной империи сохранять беспристрастный вид, губы он поджал весьма красноречиво. — Если погнать их сейчас — не смогут идти быстро, передохнут. Груз бросить нельзя. Но даже если спасать только людей — придётся брать двух на одно седло, а у преследователей, если там кочевые племена, может быть наоборот. По две лошади на одного человека. Не уйдём.
— Хотите принять бой в оборонной позиции?
— Всяко выгодней, чем на марше. — Угрюмо подтвердил Алим. — Мы не знаем, что за войска идут за нами, хотя очевидно, что это подкрепление мятежников. И разведать численность не успеваем. Если их не слишком много — мы отобьём атаку, отгоним противника, рассеем и продолжим движение. До Чимкента рукой подать, там стены и сильный гарнизон с лояльным хану руководством.
— А если их окажется… слишком много?
— Ну-у…, — Китаец приподнял брови, сложил губы трубочкой. — При удаче, наши имена лет через сто, когда спадёт печать тайны с документов, навечно войдут в имперские летописи Пекина и сохранятся на сотни веков для жаждущих знаний потомков. Да-да, ваше тоже, если кто-нибудь из выживших его правильно запомнит.
— Считаете, всё настолько плохо? — Дронов так и не понял, шутит ли его низкорослый собеседник.
— В худшем случае постараемся отразить только первую волну. — Алим повёл плечами, окидывая оценивающим взором вагенбург. — Должны справиться. Потом уничтожим груз, посадим на коней всех, кто сможет сидеть, и пойдём на прорыв. Его… будет, чем прикрыть, если уж речь пойдёт об уничтожении груза. И к слову, тут я попрошу вас, Николай…
— Да? — Кажется, китаец впервые назвал русского офицера по имени, и тот насторожился.