Вдруг снова предложение:
-Почему бы нам не съездить в ресторан?
-Думаешь, это тебе поможет?- я изо всех сил стараюсь не ехидничать.
- Почему не попробовать?
-Дома у тебя полно еды, но ты не особенно хотел есть её. Думаешь ресторанная кардинально лучше?
-Посмотрим.
-А ночью что будем делать?
Алекс вздыхает и с выдохом протяжно сообщает:
-Спать!
- В одной постели или в разных?
-В одной, конечно! – смотрит испуганно…
- Ну, ну, - отвечаю.
Возвращаемся теми же лабиринтами к дому, спускаемся в подземные гаражи, находим отремонтированный чёрный Porsche, едем в ресторан. Алекс всё это время серьёзен, молчалив и … неспокоен.
Я снимаю шубку, отдаю швейцару, но моё глубокое декольте скрыто под бирюзовым шарфом. Мы проходим к своему столику, Алекс в голубом кашемировом джемпере, моём любимом, том, в котором он выглядит непросто красиво, но ещё и трогательно, ведь голубой - его цвет, необычайно волнительно гармонирующий с цветом отросших чёрных локонов…
В ресторане занято около пяти столиков, и гостьи этого заведения одна за другой предсказуемо устремляют свои взоры на Алекса и фиксируют их. Меня забавляет эта неизменная устойчивость эффекта присутствия Алекса, где бы он ни был. Снимаю бирюзовый шарф со своих плеч и понимаю: я – жестокая женщина… Это чёрное платье действительно соблазняет, ведь оно ненавязчиво открывает плечи почти до середины и грудь ровно столько, сколько нужно мужскому воображению, чтобы разыграться не на шутку. Алекс в полнейшем потоплении, мне кажется, он уже готов сдать все свои бастионы. Бедный, он не знает, как не смотреть на меня, ведь мы сидим друг напротив друга, и по замыслу посещения ресторана должны общаться около часа, пока нам не принесут блюда... Эффектность декольте постепенно начинает доходить до меня настойчивыми, упорными, надоедливыми взглядами других гостей этого изысканного и явно дорогого места, и я уже сама жалею, что надела его.
Спрашиваю Алекса:
-Ну и сколько ты уже тренируешь себя?
Он смотрит вопросительно на меня. Не отвечает. Я настаиваю:
-Как долго твоя воля не сдаётся?- я улыбаюсь.
-Мы можем не говорить об этом?
-Хорошо, я не буду. Извини.
Делаю глоток белого вина - оно изысканно в своём аромате и вкусе, выгодно отличается от наших вин тем, что алкоголь практически не ощутим, поэтому букет его вкуса раскрывается ярче и глубже. Я наслаждаюсь вином, и от этого мои губы принимают тот вид, который они могут иметь только лишь в случае неподдельно искреннего удовольствия… Алекс смотрит на них, похоже, он уже парализован и окончательно потерял с таким трудом удерживаемый контроль над своим разумом, ведь мои губы – это то, что возбуждает его больше всего, и мне давно известно об этом.