— Кто здесь жил? — спросила Люсиль.
— Прежний лоф.
— А Иль-Ин?
— Ему не нравится здесь. Сказал, что комната слишком «барская», — орчанка выговорила это по слогам. — Он спит в дальней комнате. Та совсем маленькая. Но лоф говорит «нормальный кубрик для одного», — служанка улыбнулась. Было видно, что значения слова «кубрик» она не знает, но произносит с удовольствием.
— Как тебя зовут? — спросила Люсиль.
— Суорк.
— В обозе мои вещи, Суорк.
— Их уже принесли, госпожа, и я сложила их в сундук. Прикажете разобрать? Или желаете перекусить? Общий обед будет не скоро – пока готовят.
«А она сообразительная, — отметила Люсиль. — Стоит приблизить». Своих слуг в Гонсей она брать не стала – ни к чему. Энтон сказал, что в замке их много.
— Неси перекусить, Суорк. Вместе поедим.
Служанка унеслась. Обратно вернулась с подносом. На нем стояли блюда с нарезанной ветчиной, хлебом, копченой рыбой, сыром, а также – кувшин пива и кружки. За стол с высокородной Суорк села без уговоров, из чего Люсиль сделала вывод, что нравы в замке простые. Они с аппетитом перекусили и стали болтать. Суорк рассказывала охотно, чему в немалой степени способствовали подаренные ей гильзы. Их собрали в лесу, где Люсиль с лофом уничтожили наемников. Энтон объяснил ей, что это такое, показал снаряженные стрелы, которые назвал «патронами». Сообщил, что «гильзы» представляют ценность для орков, поскольку сделаны из цветного металла. Люсиль и сама это знала, поэтому выпросила пяток. Пригодились.
— Отнесу кузнецу, и он сделает мне колечко, — обрадовалась Суорк. — И серьги. Вы расскажете мне, госпожа, как лоф убивал разбойников? Все только об этом и говорят, но никто толком не знает. Не видели.
— Расскажу! — пообещала Люсиль. — Но сначала ты.
Суорк не заставила себя упрашивать. Люсиль слушала ее, время от времени задавая наводящие вопросы. И в короткое время выяснила многое.
Лофа в замке любили. Это выглядело странным. Энтон в Гонсее всего ничего. Но Суорк говорила о нем с восторгом. Новый господин не походил на предыдущего. Гайорк был заносчив и груб. Отвешивал затрещины и пинки, со служанками тешил похоть. А вот Иль-Ин другой. Никого не ударил и не обругал. К слугам ласков, благодарит их за оказанную услугу. Невиданное дело! В тоже время назвать лофа мягким нельзя. Он строг и не прощает провинностей. Как-то конюх ушел в запой. Достал где-то браги и пил до помрачения. Из-за этого кони остались не обихоженными. Лоф велел его высечь. При этом сказал странные слова: «Лучше бы на „губу“, но ее здесь нет». Что такое «губа», Суорк не знала. Подозревала, что это какой-то особо зверский вид наказания. Женщины в замке сошлись во мнении, что розг пьянице мало. Он, охальник, еще и подолы служанкам пытается задирать.