Именно этот цветок распускался сейчас в его душе. Ощущение разительного контраста между прошлым любовным опытом и теперешним, между мироощущением вчерашним и сегодняшним — ставило его в тупик. Мир был перевернут, а ощущение эфемерной грани между силой урагана чувств и их беззащитностью, едва не лишало его рассудка и способности мыслить логично. Тем не менее Жорж взял в себя в руки и готов был сражаться дальше за единственное право — быть вблизи этой девушки.
Мадлен с безразличием разливала кофе по чашкам, проявляя азы гостеприимства. Ведь не будет же она показывать себя перед этим выскочкой, пусть даже супер обаятельным и симпатичным свое незнание элементарных правил этикета. А он в это время смотрел на ее маленькие изящные ручки, крепко держащие кофейник, быстро по-хозяйски, делающие привычные движения и умилялся.
С ним было впервые подобное, и Жорж не узнавал себя. Ведь Элен столько раз делала те же движения. Но почему-то только сейчас он стал замечать их красоту и гармонию. О-о! — эти руки принцессы… Он отпил кофе, стараясь проглотить вместе с напитком и наваждение. Потом продолжил изменившимся голосом, ставшим, более бархатным, глубоким и нежным:
— В свое оправдание хочу сказать, что все, что я говорил Вам — правда. Комплимент возле памятника в этом городке и там, в Париже, когда выскочил за Вами. — Он проглотил вставший ком в горле, а затем, тяжело вздохнув, снова продолжил. При этом Жоржу казалось, что это не он, а кто-то другой говорит за него, а слова сами извлекались откуда-то из недр его души, — напоминающей вулканическую породу.
— Правда то, что я искренне восхищаюсь Вами, как и то, что увидев Вас здесь, в этом доме, я не мог сказать Вам о причине своего первого визита. Потому что, поняв, что Вы и есть та самая родственница, Вы решили бы, что мой комплимент у памятника кардиналу был фальшью. Что впрочем, и произошло. — Добавил он грустно.
Видя, как борются в молодом человек чувства и его гордость, Мадлен немного смягчилась. Однако тот факт, что он был причастен к убийству, пусть только косвенно, помог ей задать жестко только деловой вопрос:
— Так что Вы там говорили о завещании? — Это произошло так цинично и жестоко на фоне его пламенеющих чувств, что Мадлен самой стало жутко. Для Жоржа фраза стала ледяным душем.
Остальная часть беседы прошла более или менее официально. При этом оба старались не смотреть друг другу в глаза. Она — потому что чувствовала себя виноватой, он — потому что чувствовал себя униженным. Ведь он выставил свои чувства напоказ, а его жестко осадили. Завершая разговор, маркиз все же сказал о предложении его матери.