— Сорбонна? — Переспросила, улыбнувшись, Мадлен. — Так называется особый вид рябины. Городок был в итоге назван в честь этого деревца, потому что свою фамилию дворянин Робер, родившийся в этом городке, получил по названию своего имения. Отсюда и название — Сорбонна. Здесь много достопримечательностей, сохранившихся еще с античных времен.
— Вау-у! Нужно посмотреть обязательно! Но сейчас ты должна привести нас к часовне Урсулы.
— Кстати, именно там покоится прах кардинала Ришелье. Он считается покровителем и добрым духом Сорбонны. — Мадлен с невозмутимым видом посмотрела на восторженное лицо подруги. — Уже пришли!
Начал накрапывать теплый дождик, который через несколько минут прекратился. Выйдя к Сорбонскому университету со стороны дворика правильной прямоугольной формы, друзья увидели, словно декорации в театре — величественное здание часовни Святой Урсулы, с большим темно-серым куполом Пантеона сзади по центру. Часы и две статуи украшали фасад часовни семнадцатого века.
Симметрично были расположены длинные фонтаны. Перед ними бил высокими струями центральный фонтан, чаша которого представляла каменный многогранник. Два ряда деревьев с аккуратной кроной и высоких фонарей на чугунной стойке, подчеркивали четкие линии прямоугольника. Справа располагались кафе с многочисленными столиками на свежем воздухе.
Именно здесь назначил встречу профессор Филипп де Фиенн. Друзья пришли немного раньше, и профессора возле места встречи еще не было. Ранним сентябрьским вечером после короткого дождя площадь была пустынна, и небольшая группа сразу привлекла к себе внимание. Их обступили уличные музыканты — студенты Сорбонны, подрабатывающие в свободное время. Они исполнили средневековую серенаду. Точно так же, как когда-то это делали их дальние предшественники. Музыкантам достались аплодисменты и заслуженная денежная награда.
Долго ждать не пришлось. Опоздав, всего лишь на десять минут, к ним подошел среднего роста человек плотного телосложения, с темно-каштановой шевелюрой, словно слегка припорошенной пудрой — сединой. Он представился. Поздоровался крепким и энергичным рукопожатием с Алексом, а с девушками — лишь слегка обозначенным жестом поцелуя руки, что было, очень старомодно, галантно и выдавало в нем поэтическую натуру. Предложив зайти в соседнее студенческое кафе, профессор быстро направился туда первым, указывая путь.
Атмосфера в кафе была на удивление домашней. Здесь не было того буржуазного покоя, являющегося символом упорядоченного уюта и чопорности в представлении буржуа и мещан. Оживленность, смех, жестикуляция, разговоры и споры на разных языках мира — было нормальным явлением для Латинского квартала. Сильная энергетика молодого поколения этого кафе заряжала, входивших в помещение, передавая, как эстафету, настроение на высокой ноте звуков Марсельезы.