Я даже подумал, что ошибся. Свечку-то не держал. Может быть, и не он это вовсе. И стал искать хоть какие-то зацепки. Рылся в ее бумагах, в вещах. Вот тогда-то я и нашел дневник.
Первые страницы произвели на меня совершенно дикое впечатление. Не то фантастический роман, который Вера начинала писать по молодости, не то бред… Болезнь, шизофрения. Мысль о том, что Вера тяжело больна, некоторое время даже грела мне сердце. Если больна, то к чему мне терзаться? Да и о чем беспокоиться, она никуда от меня не денется. Никогда. Я помещу ее в больницу, где-нибудь за городом. В хорошую больницу или в санаторий и поселюсь рядом. А может быть, мы с ней просто поселимся рядом с больницей, чтобы врачи могли время от времени… Меня так грела эта мысль… Но где-то в самой середине, когда речь пошла о нашей с ней встрече, о ее детстве, о встрече с этим ее новым человеком, я ей поверил.
Я, юрист и член партии, человек с высшим образованием, поверил, что моя жена Вера пришла ко мне из другой жизни. И самое главное, поверил в то, что не ко мне она пришла. А к нему. Это все объясняло. И то, что она всегда была иной, не такой как все. Она была настолько опытнее своих подруг, что казалась старше лет на двадцать. Это объясняло и ее странный выбор, и то, что связывало ее с малозначительным мелким хулиганом.
Я прочел дневник залпом, за несколько часов, и положил на место. Потом лет десять жалел, что не сделал какой-нибудь копии или выписок. Может быть, я пропустил что-то важное. Что-то такое, что могло исправить все то, что произошло вскоре.
А Вера тем временем перестала смотреть на меня как на пустое место и часто по вечерам беседовала со мной о разных юридических делах. Говорила, что на работе у нее не ладится. Никак не может справиться с одним делом, понять, в чем там суть. Вопросы ее сводились к тому, может ли милиция во время задержания применять огнестрельное оружие, и в каких случаях это возможно, а в каких противозаконно. Спрашивала, в каких случаях они будут стрелять на поражение, а в каких — просто в воздух или, может быть, только для того, чтобы ранить…
Мне нравилось, что она снова проявляла ко мне интерес, я, хотя и имел намного более серьезный опыт в уголовных делах, все-таки много литературы перерыл, чтобы ответить на некоторые ее вопросы. Однажды вечером она даже соизволила заняться со мной любовью. Это было настолько неожиданно… Помню, я был не на высоте в тот раз, потому что думал только о том, как достану ее дневник завтра и прочту с чем связаны такие милости. Но это только сначала, а потом — забыл. Вздохнуть лишний раз боялся от счастья, которое на меня свалилось. Я даже допустил в свою закружившуюся голову мысль, что тот человек, за которым она последовала из другой жизни, — именно я. Я, а не он. И она вдруг по каким-то ей одной понятным критериям поняла это.