— Я уже не знаю, чему верить. Я ничего не понимаю. Зачем ей было меня убивать тогда? Что я ей тогда плохого сделал? Она что, решила выместить на мне обиду за предыдущие два жизни? Я Еву тогда еще в глаза не видел!
— Ты с ума сошел? — спросил Кира. — Ты зачем переезжать собрался?
— Давно собирался.
— Ты два года собирался, никак собраться не мог, а тут за неделю все вещи упаковал. Помнишь?
— Конечно, помню. Ну и что? Я долго собирался переезжать, ну и в конце концов собрался. А что вещи собрал быстро — так чего тянуть?
Кира застонал, схватился за голову и обвел взглядом присутствующих.
— Нет, вы что-нибудь подобное слышали? Может, пусть она его пристрелит, мне уже не жалко!
В комнате что-то происходило. Все смотрели на меня с сомнением, даже Ева старалась не встречаться со мной взглядом. Похоже, она просто не знала куда спрятаться.
— Ева, — попросил я. — Ну скажи ему, что я говорю чистую правду. Ну вспомни, мы в первый раз встретились, когда ты пришла за ключами, которые твоя мама собиралась оставить у меня. А у меня их не было, помнишь?
В комнате теперь воцарилась полная тишина. Кира смотрел на меня как на отъявленного негодяя, Екатерина Дмитриевна щурилась как-то особенно беззащитно, а Ева, ответ которой только и мог вернуть доверие этих людей ко мне, почему-то с ответом не торопилась. Она просто застыла. Превратилась в мраморное изваяние. А глаза у нее подозрительно блестели.
— Ева, — позвал я уже не так уверенно. — Скажи… Что-нибудь уже скажи, а то я сойду с ума.
— Я не понимаю, чего ты добиваешься? — спросила она и, обратившись к остальным, прибавила: — Мне нужно выйти, разрешите?
— Конечно, милая, — отозвалась тут же Екатерина Дмитриевна, — я вас провожу. Обернувшись, она посмотрела на меня и покачала головой.
— Ну ты и… — Кира даже не захотел тратить на меня сильного словца.
— Послушай, — сказал я. — Я уже совсем ничего не понимаю. Может быть, день был слишком необычный. Но я говорю то, что знаю наверняка: я не был знаком с Евой до переезда. Богом клянусь!
— Ты ее больше не любишь? — осторожно спросил Кира.
Я усмехнулся:
— Кира, ты говоришь так, будто она моя жена и за плечами у нас двадцать лет брака. Что значит больше? Я себе-то не могу ответить на вопрос, когда я понял что к ней испытываю. Вчера, или неделю назад, или с самого начала, когда она пришла за ключами.
Кира нахмурился.
— Я к тебе приходил помогать книги упаковывать?
— Да.
— Помнишь, что ты делал?
— Книги упаковывал! — повысил я голос.
Кира покачал головой:
— Ты пел.
— Пел?
— Что, и этого не помнишь? Пел, скакал по квартире как чумовой и время от времени смеялся. Может, тебя Инга чем опоила, что тебе память отшибло?