— Сначала я мысленно набросаю план необходимых мероприятий.
— Тоже верно.
Валентину Валентиновичу я позвонил. Он сразу сориентировался в ситуации, понял, что я никак не смогу прибыть к нему, и тут же вызвался приехать ко мне сам. Майор Оглоблин согласился предоставить нам для разговора наедине свой кабинет.
Подполковник сразу поинтересовался, что от него требуется. Прежде всего я упомянул про театрального гримера.
— Настоящего театрального не обещаю, но бывшего, пожалуй, смогу привлечь, — пообещал подполковник. — Пенсионера. Мы к нему обращались пару раз. Отлично свою работу выполняет. У него очень хорошо получаются двойники. Разницу даже вблизи едва заметишь. Но вам ведь другое нужно. В вашем случае требуется только кардинальное изменение внешности, чтобы иметь возможность посетить не только наше учреждение.
— Да. И так, чтобы грим не мешал.
— Я попробую найти этого человека. Сейчас же дам поручение майору Алексеенко. Он у нас такой, покойника из-под земли вытащит, на допрос доставит, при этом убедит, что следует чистосердечно давать показания. Короче говоря, я выезжаю к вам. Дежурного на входе предупредите, чтобы задержки не было.
Дежурного на себя взял майор Оглоблин. Он даже обязал его сопроводить подполковника ФСБ до кабинета начальника штаба, хотя на первом этаже заблудиться было сложно. На двери висела табличка с надписью.
В ожидании подполковника ФСБ я времени зря не терял, прогонял в уме беседы, которые мне предстояло провести. Я проверял каждый вопрос, прикидывал, насколько он полон и отвечает моим задачам.
Вообще-то спецназовцев ГРУ не обучают технологии поиска, хотя многие, как я знал, отставные военные разведчики в силу разных обстоятельств, часто личных, становятся частными детективами. Все-таки работа разведчика и сыщика имеет какое-то определенное сходство.
Первоначально и там и там производится поиск фактов. При этом следует уделять особое внимание мелочам, которые способны сложиться в одно целое, создать общую картину. И там и там во многом приходится опираться на словесные сообщения своих собеседников. Надо уметь получать их в ходе бесед и допросов.
Только вот методология допросов у нас разная. По идее при следственных действиях они должны быть более-менее мягкими, хотя в реальности это редко у кого получается. Не любит наш народ стучать, давать ментам показания. Нормальные русские мужики не считают такие действия достойными. Да и к самим защитникам правопорядка наши граждане относятся довольно своеобразно. Поэтому допрашивать людей ментам приходится тоже с применением принуждения.