Хейды — древние создания, само воплощение сырой магии воды. Жуткие монстры, полностью состоящие изо льда, холода и мороза, что сейчас приняли облик гигантских птиц.
Когда-то очень давно, когда магов в этом мире было намного меньше, а перевертышей не было вовсе, резерв каждого одаренного был очень велик. Они могли обращаться к сырой магии для вызова и подчинения таких вот страшных и беспощадных чудовищ.
Есть даже страшная легенда о том, как один злой маг за считаные часы покорил целый город только с помощью огненных хейдов. Но время шло, сменялись года, пролетали столетия. Резервы становились все меньше, и к сырой магии уже никто не обращался, ведь риск заледенеть, обменяв тепло своего тела на армию хейдов, был слишком велик.
И вот теперь над ними кружили пять ледяных монстров. Барс даже слегка помотал головой, решив, что у него начались галлюцинации от кровопотери. Но нет, они действительно были настоящими.
Маги? Дейл? Нет, у него не хватило бы смелости. Тем более что, спикировав и громко клекоча, хейды принялись атаковать троицу, обстреливая их ледяными перьями. Значит, не они их вызвали…
Миа!
О Боги! Это Миа!
Глупая девчонка!
Ирбис, бросив последний взгляд на магов, что, создав огненный щит, отбивались от нападок хейдов, бросился бежать.
Надо спешить, пока не слишком поздно.
Бежал, перепрыгивал через поваленные деревья, не обращая внимания на ноющую боль в лапе, на болт, что продолжал торчать из раны, на общую усталость.
«Успеть… Только бы успеть…»
И опоздал…
Стены небольшой пещеры покрылись толстым слоем инея и снега, да и сама температура упала градусов на пять. Сама же ведьма лежала у границы водопада, вытянув вперед руку. Свернувшийся комочек некогда хрупкой девушки, что вызвала древних демонов силы и замерзла, спасая его.
— Глупая девчонка, — в сердцах рыкнул он.
Ему хотелось рычать, рвать когтями землю и бросаться на каменные выступы, чтобы хоть как-то выплеснуть ту боль, что терзала его изнутри. Но, несмотря на это, надежда все равно оставалась. В один прыжок он оказался рядом с ней и принялся обнюхивать ее лицо.
Барс все пытался понять, как глубоко она погрузилась в стихию, сколько живительного тепла отдала.
Сердце еще билось. Скованное льдом и холодом, оно еще слабо стучало в ее груди.
Ирбис фыркнул и в одно мгновение принял человеческий облик. Забытая рана тут же дала о себе знать, плюс еще стало очень холодно. Он, конечно, перевертыш, и уровень теплокровности у него выше, чем у людей, но не до такой же степени. Хромая и дрожа, мужчина бросился в угол пещеры, зная, что там должен был остаться хворост, сам лично оставлял четыре месяца назад, когда укрывался тут от преследователей.