Замечу, что довольно скоро в группе не осталось ни одного из школьных товарищей Андрея. Но жесткие решения диктовала логика развития «Машины». Она становилась профессиональной группой, требующей музыкантов соответствующего уровня.
Много лет спустя мы с Макаревичем несли олимпийский факел по улицам Генуи. Это была часть эстафеты, конечным пунктом которой стал стадион в Турине, где состоялось открытие зимних Игр 2006 года. В нашу славную команду тогда вошли также Ирина Роднина, актер Александр Лазарев-младший, фигуристы Ирина Лобачева и Илья Авербух, журналист Дмитрий Губин. Помню, что Андрею достался самый трудный участок. Из всех нас только ему пришлось бежать в гору. Что ж, «Мы в такие шагали дали…».
Завершив забег, наша группа отмечала очень приятное и, думаю, знаковое даже для трехкратной олимпийской чемпионки событие шампанским. Выбрали для этого довольно странное место — гостиничный коридор, куда выходили двери наших номеров. Уселись прямо на полу. А усиливало эффект картины то, что бутылок было не одна и не две. Просто каждый вынес свою из мини-бара. Роднина, Макаревич, Авербух… До сих пор не могу забыть лица семейной пары из России, в этот момент заселявшейся в отель именно на нашем этаже.
…А еще через три года резонансный призыв Макаревича повлиял на мое решение принять предложение Центра защиты прав животных «Вита» отправиться в Архангельскую область на берег Белого моря, лечь там на лед и не пустить охотников к беззащитным детенышам тюленей. Глаза бельков были очень похожи на глаза Мишки, моего тогда трехлетнего сына. Можете себе представить, какое впечатление на меня произвело торжественно предъявленное мне сторонниками жестокого промысла официальное «социально-экономическое соглашение о забое детенышей». Еще и с цифрами «квоты на забой»!
Живой щит, который весной 2008 года вместе со мной образовали Лайма Вайкуле, Алена Свиридова, Александр Ф. Скляр и Артемий Троицкий, сделал свое дело! Из Москвы нас поддержал депутат Госдумы, мой старинный друг, ученый и путешественник Артур Чилингаров. А ответом на нашу акцию отчаяния стал президентский указ, запрещающий истребление несчастных животных.
Когда я окажусь на Божьем суде (если, конечно, туда допускают атеистов) и вслед за историями, требующими покаяния, мне будет предложено рассказать о каком-то хотя бы одном хорошем поступке, я скажу, что защитил бельков.
И, кто знает, возможно, этого хватит…