Так что любили «председателя колхоза» бармены, как вы понимаете, не за оставленный сверху доллар или полтора, а за какую-то внутреннюю доброжелательность, несуетность и, как утверждали многие, по-русски грустные глаза.
Его хватились на второй день. Причем хватились в баре, так как остальные места, как я уже сказал, он почти не посещал. «Председатель» лежал в своей каюте. Сердце или кровоизлияние в мозг — сейчас не могу вспомнить точно.
Проблема заключалась в том, что наш славный корабль, совсем незадолго до этого отойдя от британских берегов, был уже на пути через Атлантику. Единственный участок кругосветки, когда за шесть дней нет ни одной остановки. Вернуться обратно в Англию, ведь и родной Саутгемптон — вот он, рукой подать? Нет, жесткое расписание путешествия этого не позволяло. Да и программа беззаботного отдыха не предусматривала трагедию. «Некролог в вашей газете? Вы что, Виктор, сошли с ума?» Директор круиза даже покрутила пальцем у виска.
Что делать? Ответа на запрос родственникам организаторы ждали долгих два дня. Все это время тело несчастного продолжало лежать в каюте, обложенное льдом, который почему-то невероятно быстро таял. Два дня в любимом баре «председателя» посетители пили виски теплым. Наконец из Владычицы Морей пришел ответ: «Просим похоронить по морским законам». И приписка: «Майкл был смертельно болен и изначально не собирался возвращаться из этого путешествия».
Хоронили его на рассвете. Серый холщовый мешок, всплеск воды у кормы и прощальный венок. А белоснежно-роскошный лайнер продолжил свой путь через Атлантику.
…У Бунина «тело мертвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой в могилу, на берега Нового Света… В просмоленном гробу в черном трюме, в подводной утробе знаменитой „Атлантиды“. С ночным баром и собственной газетой…»
Интересно, что едва ли не главный критический момент акции по вызволению из ледового плена научно-исследовательского судна «Михаил Сомов» был вообще никак не связан с айсбергами, подводными течениями или сумраком полярной ночи. Ведь успех уникальной экспедиции летом 1985 года оказался под вопросом еще задолго до подхода нашего ледокола к кромке Антарктиды.
На борт «Владивостока» я попал уже два дня спустя после возвращения из описанной выше кругосветки. Из-за серьезно ухудшившегося положения «Сомова» решение о направлении к нему спасателей принималось в срочном порядке. Вот и ТАСС обязали немедленно подобрать для освещения этой акции корреспондента. Но такого, чтобы у него на руках был действующий загранпаспорт моряка. Ведь на пути к Южному полюсу планировался заход в Новую Зеландию. Другого «счастливчика» просто не нашлось, и я, еще не смыв средиземноморско-атлантический загар, авиарейсом через Хабаровск оказался во Владивостоке.