— Джастин, — решилась она наконец, глядя как он, не чувствуя вкуса, заедает похлебку хлебом и сыром. — Джейн пропала.
По его отсутствующему взгляду она поняла, что ее слова не вполне дошли до его сознания.
— Что значит, пропала?
Все-таки, порой мужчины вели себя как полные болваны — какими бы прекрасными мужьями и зятьями они при этом не были.
— То и значит. Побросала свои юбки и сбежала из дома.
Выражение его лица наконец-то стало осмысленным.
— Когда?
— В день, когда родился малыш.
— И вы до сих пор молчали?
— А ты бы меня услышал?
Он покачал головой.
— Простите. Солей, ребенок… Я и не заметил, что ее нет.
Она похлопала его по руке.
— Если бы солнце упало на землю, ты бы и того не заметил. — Ее старшей дочери очень повезло с мужем.
— Вы уверены, что она сбежала? Ее искали?
— Перевернули вверх дном все поместье. Конечно, я знала, что она не хочет замуж, но надеялась…
Надеялась, что замужество превратит ее младшую дочь в нормальную девушку. Они покинули двор, когда Джейн было пять, и за годы изгнания ее милое, светловолосое и ясноглазое дитя превратилось в престранное существо: нескладное, с мальчишеской фигурой и маленькой грудью, почти ничем, за исключением нежного певческого голоса, не напоминавшее девушку.
И Элис отдала все свое внимание красавице Солей, которая понимала, что значит быть женщиной, и что женщине следует делать для того, чтобы выжить.
Бедняжке Джейн это знание было неведомо.
Чтобы хоть как-то компенсировать потерю того положения, которое было у них при дворе, Элис растила ее без строгости — не запрещала увлекаться лошадьми и книгами, закрывала глаза на то, что Джейн с каждым годом все больше походит на мальчика, чем на девочку, — пока, наконец, не поняла, что время упущено, и дочь уже не переделать.
Элис вздохнула. Неважная из нее вышла мать.
— Я бы не стал выдавать ее замуж насильно, — проговорил Джастин. — Мне казалось, она знает об этом. Просто я думал, что если свести их поближе, тогда она, возможно… — Он опустил голову. — Солей предупреждала меня, а я не слушал.
— Жених прибудет уже через неделю. Что мы ему скажем?
— Правду. Он-то переживет. В первую очередь меня беспокоит Джейн. — Он искренне переживал за нее и все же, то и дело поглядывая на лестницу, всем своим существом рвался наверх, к жене.
— Сейчас тебе надо думать прежде всего о Солей. — Об этом можно было не напоминать. Этот мужчина и так ни на миг не забывал, кто стоит в его жизни на первом месте. — Я даже не представляю, где ее искать и куда она могла податься.
Еще весной Элис вместе с Джейн перебрались в пустующий флигель в поместье, которым владела семья Джастина, а до тех пор ее младшая дочь не знала и видела ничего, кроме дома, где они жили в изгнании, и которого ее мать, увы, лишилась из-за своего собственного упрямства.