— Отец всю жизнь как бы намекал, что он из братьев Чичей, тех самых Чичей. Люди побаивались, но на самом деле он близко не подходил ни к чему такому. Умный был человек, хотя и трусоват. В самые горячие времена его отослали учиться в Австрию. До сих пор не понимаю, почему в Австрию? В общем, даже в нем мало было от горца, он в местах-то наших с детства не бывал.
— Там ведь опять селятся?
— Не у нас. У нас еще лет двадцать ждать. На конгрессе, правда, каждый год болтают о программе дезактивации. Может, когда и расчистят клочок-другой. Устроят горнолыжный курорт с ряжеными в черкесках с газырями…
— С чем?
— Неважно. Папахи будут продавать. Сувениры. Какая разница? Такая же показуха, как стрельба на свадьбах и отцовская брутальность. Во мне, не говоря о детях, больше американца, чем горца, и русского, чем американца. Жаль только никому этого не докажешь.
— Куришь? — Умар вытащил пачку.
— Эээ… Да.
Умар аккуратно вставил ему в рот сигарету и зарылся в сумке. Айвен ждал роскошную зажигалку тяжелого метала, но тот достал грошовый штампованный пластик.
— Я чего-то тоже начал. Лет двадцать не курил, — он чиркнул, давая прикурить, — курево, скажу я тебе, совершенно невменяемо у вас стоит.
— А чего с собой не привезли? — самое важное было не закашляться.
— Забыл. Привычки нет. Знаешь, что обидно? Я ведь не хотел этой свадьбы. Не хотел привозить детей обратно. Салман, папа жениха, настоял. Он дурак и всегда был дураком, хоть и умный человек. Не понимает, что стоит вам уйти, и нас порвут. Рассчитывал опять договориться. Может, и теперь рассчитывает. Давно не виделись, его после вашего недоразумения до сих пор по кускам собирают, то на Кубе, то в Израиле. Он депутат, дядя там… тоже, ну, и мальчик, конечно… неловко играть свадьбу заграницей… боялись, в сеть попадет. Добоялись.
— Я давно собирался уехать, все продать и уехать. Понятно же, чем дело кончится. Но всегда казалось, пусть в следующем году, почему сейчас? Я ведь уважаемый человек… Был. Строительные подряды, банк, камень, много чего. Ваши предпочитают с нашими вести дела. Тоже, наверно, в папахи верят и черкески. Кто я тут? Так, чурка с бабками. Всегда считался в семье умником, а оказался баран. Брат давно в Карачи живет, сестра в Австралии. Нельзя, нельзя было привозить своих…
— Я сочувствую вашему горю, — цилиндрик горячего пепла сорвался ему на живот, — правда, мне ужасно жаль…
— Когда я протер глаза… — Умар словно не слышал его, — сыну снесло полголовы, мне забрызгало лицо кровью и мозгами. Его мозгами. Карину я нашел сразу. Осколки вошли в спину, кишки вывались, много, знаешь, просто невероятно много. Она ведь тростинка была, настоящая красавица. Ну а Дану не я нашел, ее уже потом…