Она опустила коралловое ожерелье на пупок, а двойную нить жемчуга — в ложбинку груди. Минуту спустя взяла жемчуг и уронила его в рот, сомкнув губы над блестящими бусинами. Мать подарила ей этот жемчуг на свадьбу, хотя и не одобряла брак с евреем. Клэр думала, я ужаснусь, но после Марвел Турлок и Амелии Рамос предрассудки меня не удивляли. Единственное, чего я не могла понять, — почему она все-таки рассталась со своим жемчугом.
Клэр лежала неподвижно, изображая покойницу. Мертвое тело в розовом кружевном белье, драгоценностях и капельках пота. Не нравилась мне эта новая забава! Сквозь нижнюю часть стеклянных дверей виднелся запущенный сад. Нынешней весной Клэр ничего не подрезала и не пропалывала в остроконечной китайской шляпе. Цветы без колышков растрепались, гладиолусы покосились, а мексиканская энотера снова пошла в наступление на нестриженый газон.
Рон отсутствовал второй раз за месяц. Снимал в Андалузии сюжет о цыганах. Прочесывал мир в поисках диковинок и заодно набирал мили за полеты. Если хочется загадочной жути, заглянул бы в собственную спальню, где жена в розовом кружевном белье и драгоценностях притворяется мертвой, а под кроватью спрятана заманивающая его домой магическая коробка, с магнитами, кусачками для ногтей, ручками и склеенными полароидными снимками!
Клэр закашлялась, села, рыгнула. Ожерелья и браслеты свалились. Она выплюнула жемчуг в ладонь. Такая бледная, что губы казались неестественно красными. Под глазами круги. Сгорбилась спиной ко мне над горстью глянцевитых мокрых бусин. Позвонки нанизаны на нить, как нефрит.
Потянулась назад к моей руке. Ногти грязные, кончики маленькие и чувствительные, как у ребенка, кольца несоразмерно большие, точно шарики жвачки из автомата. Прижала мою ладонь к влажной пылающей щеке. Я положила голову ей на плечо. Ее спина тоже горела.
— Рон скоро вернется.
Она кивнула. Тяжелая голова на тонкой шее качалась, как тюльпан на ножке. Позвонки напоминали змеиную погремушку.
— Как жарко… Что я буду делать летом?
Вся из кожи и нервов, бестелесная, прозрачная. Как кожаный воздушный змей на горячем ураганном ветру.
— Пойдем на пляж, — предложила я.
Она мотнула головой, как будто прогоняла муху:
— Не поможет.
Украшение, на котором я сидела, впивалось в бедро. Я высвободила руку и вытащила аквамарин, большой, как миндаль в скорлупе. Клэр рассказывала, что они растут вместе с изумрудами. Изумруды хрупкие и раскалываются, а аквамарины легко образуют огромные кристаллы и потому дешевле. Вот если изумруд не расколется, это действительно большая ценность.