Я сидела на постели и молилась голосу дождя. Иисус, пожалуйста, не дай ей этого сделать! Если ты все видишь, смягчи ее сердце! Пожалуйста, останови ее!
— Прости. Ты хорошая девочка, но такова жизнь.
Единственным ответом был дождь, тишина и слезы. Я вспомнила мать. Как бы она поступила на моем месте? Не колебалась бы, не остановилась бы ни перед чем, чтобы получить желаемое! Я ощутила, как пустота внутри заполняется, и в позвоночнике возникает гибкий стальной стержень. Я знала, что это новое упрямство, воля — от лукавого, но как есть, так есть. Внезапно я увидела нас на гигантской шахматной доске и поняла свой следующий ход.
— Он взбесится, если поймет, что ты отослала меня из ревности! Ты об этом подумала?
Старр запнулась на полпути к двери и странно на меня посмотрела, словно увидев впервые. Удивительно, каким потоком лились слова — из меня, известной молчуньи!
— Мужчины не любят ревнивых, а ты хочешь посадить его в клетку. Он тебя возненавидит! Может, вовсе бросит!
Я с удовольствием отметила, как она вздрогнула. Внутри, там, где раньше ничего не было, зародилась сила.
Старр потянула свитер вниз, отчего сильнее обозначились груди, и засмеялась.
— Что ты знаешь о мужчинах, цыпленок!
Но я уже посеяла сомнение.
— Я знаю, что они не любят собственниц! Они их бросают!
Старр все еще маячила перед зеркалом — решала, избавиться ли от меня побыстрее или слушать дальше, позволяя бередить себе душу. Взяла из пепельницы короткий окурок и закурила от пластмассовой бирюзовой зажигалки.
— Тем более что ничего не было! Мне нравишься ты, он, дети, я бы никогда не стала все портить. Неужели ты не понимаешь?
Чем больше я говорила, тем меньше это было правдой. Ангелочек на письменном столе смотрел с укоризной и ужасом. Дождь стучал по крыше.
— Поклянись, что он тебе не нужен! — произнесла Старр, щурясь сквозь вонючий дым, и схватила с тумбочки белую Библию в кожаной обложке, с красными ленточками закладок и золотым обрезом. — Клянись!
Я положила руку на книгу, как на телефонный справочник. Мне было совершенно все равно.
— Богом клянусь!
Она так никуда и не позвонила, однако следила за каждым моим шагом, каждым жестом. С непривычки я чувствовала себя важной персоной. В ее спальне с меня как будто сняли верхний слой и обнажили сияние.
Однажды она задержалась с ужином, и когда мы заканчивали, дядя Рэй кинул взгляд на часы:
— Смотри — опоздаешь!
Старр вновь потянулась за кофейником и налила себе чашку:
— Как-нибудь переживут один вечер без меня, правда, малыш?
Дальше она пропустила еще две встречи, а неделю спустя не пошла в церковь. Вместо этого они все утро занимались любовью, а когда наконец встали, она повезла нас в семейное кафе, где мы в большой угловой кабинке завтракали шоколадными блинчиками и вафлями со взбитыми сливками. Все весело смеялись, а я не видела ничего, кроме искусственной кожи сиденья и руки Рэя у Старр на плече. Странное ощущение… Я без всякого аппетита вяло возила вафлей по тарелке.