Когда он, наконец, разыскал в Султан-бабе свой автобус и увидел обращенные на него молчаливые взгляды шести своих спутников, труднее всего ему было поверить тому, что с той ночи, когда все они оказались заперты бродягой на палку в древней гробнице прошло всего-навсего четверо суток.
Через месяц, сидя с друзьями за заставленным бутылками столиком в ресторане «Арагви», Абай вспомнил о том, что случилось с ним в Султан-бабе. У него больше не было сомнений: не здесь в Москове, а там, среди «артистов», бродяг и побирушек, под лукаво-жестким взглядом Мирзабая оживало его истинное «я», свободное от тревог и учитываний, неодолимое и владеющее вселенной. Он вдруг понял, что встретил просветленного мастера.
ИЗРЕЧЕНИЯ НЕКОТОРЫХ УЧИТЕЛЕЙ (4)
В нашу жизнь входят вопросы и мысли инопланетян, которым что-то нужно от нас или от Земли, или от некой планетарной сущности. Как и на каком языке они могут заговорить с нами?
Нильс Бор
В платоне человек оказался всецело поглощён диалектиком
Джордж Генри Льюис
Знание никогда не может быть захвачено снизу, оно может быть только спущено вниз.
Адин Штейнзальц
Каждый сыт своей мерой.
Игорь Чабанов
Всегда плюс, никогда минус.
Мирзабай
О чем нельзя сказать, о том следует молчать.
Витгенштейн
Запад есть Запад, Восток есть Восток.
Р. Киплинг
«Широка страна моя родная». Абай встретился с Валентином на спиркинском семинаре. Случилось, как это обычно случается: увидели один другого, понравились, познакомились, подружились. Валентин — физик с тоской по Востоку, Абай для него восточный принц — обаяние, живость и пластика. Для Абая он — мыслящий физик, западный дисциплинированный ум, прибалт, что-то слышавший о суфизме. Оба открытые, без видимых подвохов. Оба искали себе применения, искали друзей. Кто первый к кому подошел — не имеет значения. Каждый окружен своим облаком надежд и концепций — разговоры лились параллельными токами, каждый о своем, тем не менее, получались. Время было такое: общей отчужденности от официоза достаточно было для дружбы. В то же самое время оба искали причастности к влиятельным сферам. И оба к ним причастились, оставшись свободными внутренне — и клетка была не такой уж золотой, и их нелегко было приручить: кесарю отдавалось кесарево, себе же брали с лихвой. Каждый знал о проекте другого достаточно. Впрочем, уже было сказано: «деньги давали на одно, делали другое, в отчетах писали третье».
Абай был постоянно с друзьями: компании, разговоры, проекты, гитара, женщины, исчезновения из Москвы — на юг, на Восток, на Запад — и опять возвращения в Москву. Посреди этой жизни — живое пульсирующее любопытство, острый ум и отвага, может быть — ясновидящего, прозорливца, и — воля. Внешне податливый Валентин брал аскетизмом и внутренней собранностью, мыслью, голой и резкой как скальпель. Нередко с разных сторон, как охотники, загоняли Истину — она гнулась, трепетала, дрожала, пока, наконец, не сдавалась — сразу двоим — и тут же, посмеявшись над ними, ускользала. И все-таки ждали чудес.