— Ну а теперь что мы будем делать? — спросил Юка после того, как кофе был выпит.
— Мальчики! Сегодня суббота. Пошли в баню?
— Дело! Пошли!
— Постойте. А где же белье? — спросил Шокарев.
— Как! И ты с нами? У тебя ведь дома ванна.
— Все равно. Я тоже пойду. Вот только свежее белье…
— Какое белье? — воскликнул Канаки.— Зачем белье? Кто носит белье в сентябре? Трусики — вот наше белье! Мы — евпаторийцы!
Пошли. Впереди Артур, за ним другие. Шествие замыкал Шокарев. Настроение чудесное: сегодня суббота, уроков готовить не нужно, впереди — баня, завтра можно поспать подольше, к тому же на Морской улице блеснуло море в закате.
— Запева-ай! — скомандовал «капитан».
Листиков затянул, хор подтягивал:
При-ибежали в избу дети
В штана-ах,
Второпях зовут отца
Без штанов:
«Тя-атя, тятя, наши сети
В штана-ах
При-итащили мертвеца
Без штанов».
Прохожие останавливались и глядели на юношей с умилением: многие узнавали Шокарева. Но некоторые проходили мимо, угрюмо ворча:
— А еще гимназисты! Чему их там в гимназии учат!
Было уже темно. Дорога пошла сквозь полуразрушенные крепостные ворота по улице жестянщиков и свернула к захолустной гостинице «Одесса» с номерами по полтиннику и по рублю.
— А какая разница? — спрашивали приезжие.
— Пятьдесят копеек,— отвечал им швейцар.
Юноши шли, настроение чудесное, песня продолжалась.
— Господа! — воскликнул вечный заводила Саша.— Давайте вызовем Мусю.
— Давайте! — со смехом отозвались «господа» и тут же выстроились под балконом второго этажа опрятного каменного домика.
Саша взмахнул руками:
— Внимание! Раз, два, три!
И пятеро глоток, точно пять быков, вдруг замычали на весь переулок:
— Ммму-у-у-уся!
Тишина. Никакого отзвука.
— А может быть, Муськи дома нет?
— Дома. Вон в дверях свет.
— А ну-ка репетатум! Раз, два, три!
— Ммму-у-уся!
Дверь на балконе неслышно отворилась.
— Она, она! Мальчики, она!
И вдруг на гимназистов плюхнуло целое ведро холодной воды. Бредихин охнул, точно попал в прорубь: вся вода пришлась на него. А сверху уже несся могучий морской загиб первого сорта, ничего общего не имеющий с голоском несчастной Муси.
— Печенки-селезенки, христа-бога-душу-веру-закон хулиганская ваша рожа директора-инспектора классную вашу даму!!!
Юноши с хохотом бежали по переулку дальше.
— Кого окатило?
— Леську, одного Леську!
— Вот кого водичка любит! Недаром рыбак.
— Нет, вправду, неужели его одного? Леська, верно?
— Ничего! — сказал Листиков.— В бане обсушат и даже выутюжат. Не бывать бы счастью, да спасибо Мусиному папе.
Мокрый Леська глядел на хохочущих большими грустными глазами.