Другое дело — Бредихин. Выгран имел полное право привлечь Андрона к суду. Но на это полковник не решился: он понимал, что после бунта у его балкона мировой судья не рискнет вторично начинать дело против моряка. Андрон, словно иностранный консул, пользовался в Евпатории правом экстерриториальности.
Еще ничего серьезного в городе не случилось. Еще власть принадлежала Шокаревым и их выграновской гвардии, но капитализм даже здесь дал трещину. Уносясь в своем ландо под милую сердцу музыку восьми подков, Выгран болезненно переживал свое бессилие перед Андроном. Остановить ландо, подбежать к Бредихину и с наслаждением надавать ему пощечин? В прошлом году он именно так бы и поступил. Но сегодня? Даже если бы Андрон и стерпел,— не стерпела бы толпа. Растерзать она пожалуй бы не растерзала, евпаторийцы — народ добродушный, но вполне могла сорвать с него погоны, а тогда — прощай мечта о генеральских эполетах, а с ними синие штаны с красными лампасами, «ваше превосходительство», бригада, а может быть, даже дивизия. Мало ли какая карьера возможна в армии, особенно в такое горячее время! Но оскорбление, нанесенное Андроном, жгло невыносимо. Это было оскорблением не только ему, но всем его богам и апостолам, всему офицерству, всей армии. Надо действовать!
И полковник решил действовать.
*
Караев говорил на тайном собрании:
— Товарищи, город объявлен на военном положении. Выезд и въезд без разрешения комендатуры запрещен. Письма вскрываются.
Раздались возмущенные голоса:
— Безобразие!
— Какое он имеет право?
— Чем это вызвано?
— Протестовать!
— Мало того,— продолжал Караев.— Выгран намерен в ближайшее время устроить в Евпатории «Варфоломеевскую ночь».
— Что это значит?
— Это значит, что он решил расстрелять всех коммунистов, а также тех, кто им сочувствует. В списках значится триста человек.
— Там, конечно, вся наша организация?
— Ясно-понятно.
— Необходимо срочно связаться с красным Севастополем,— произнес высокий, слегка грассирующий голос.— Просить помощи в любом виде.
— А как связаться, товарищ Андрей? Телеграф и телефон в руках белогвардейщины. Письма вскрываются.
— Надо послать к морякам человека,— предложил товарищ Андрей.
— Но ведь выезд запрещен,— заметил Караев.
— Мы сделаем так. В селе Ак-Мечеть работает мой брательник. Надо забросить туда человека, он повезет мою записку, а ребята доставят его на рыбацком баркасе в самый Севастополь. Кордонной батарее Ак-Мечеть не видна,— предложил Кораблев.
— Предложение дельное. Кто поедет в Ак-Мечеть? Добровольцы есть?
— Есть! Я! — вызвался Немич.