Вдалеке показалась точка. Комиссар вскинул бинокль.
— Девчонка гонит корову,— сказал он.— Вперед!
Корова была костлявая, и хотя черно-пегая, но далеко не голландка. Она удивленно уставилась на красного коня, который приседал перед ней, не находя себе места. Что же до девочки лет двенадцати, то была она до того конопата, что невозможно было определить черты ее лица. Две косички, смазанные деревянным маслом, торчали, как рогалики, одна над правым ухом вверх, другая над левым — вниз.
— Как тебя зовут, девочка? — спросил Гринбах.
— Клавдя.
— А фамилия?
— Гребенко.
— А сколько тебе лет?
Девочка лукаво стрельнула в комиссара глазенками:
— Фатает!
Все рассмеялись. Девочка тоже, хотя и не понимала почему.
— А скажи, дорогая, где сейчас немцы?
— А я почем знаю?
— Не знаешь, а бежишь?
— Это я от гайдамаков бежу.
— А где они, гайдамаки?
— У Ново-Алексеевке.
— Откуда ж там гайдамаки? Ты что-то путаешь.
— Зачем путаю? Неужели ж я гайдамаков не узнаю? Жупаны синие, шапки черные та ще с красным нутром.
— Что ж они там делают?
— Беженцев граблють… «Что!..»
— И много их?
— Кого? Беженцев? Тьма! Поездов дожидаются — кому куды.
— А гайдамаков сколько, как ты думаешь?
— Штук пятнадцать наберется.
— А ты считать умеешь? — спросил Петриченко.
— А як же ж! До десяти! — ответил за девочку Виктор.
Снова смех. День начинался весело.
— Все-таки неясно,— сказал комиссар.— Откуда тут гайдамаки? Месяца два назад, а именно двадцать пятого января, наши разгромили Петлюру. Недобитки бежали на Житомир и Винницу. Было их полторы тысячи. И все разбиты в пух!
— А может, и не в пух? — раздумчиво промолвил Устин Яковлевич.
— Но у меня же информация!
— А девочка — не информация?
— Девочка могла ошибиться.
— В красках ребенок не ошибется,— вставил Леська.
Гринбах его не слушал.
— Дельное замечание! — одобрил Комаров.— Ну да ладно! Гайдамаки, не гайдамаки — будь хоть сами черти рогатые,— ехать нужно. Айда?
— Айда!
Сразу взяли предельный аллюр. Влетели на вокзальную улицу и тут же увидели, как в пестрой толпе вертелись на лошадях хлопцы в синих жупанах и черных с красным шлыках. Нагайками хлестали они по лицам беженцев и орали во всю мочь:
— Рразойди-и-ись! Без вещей!
Люди шарахались в стороны и, побросав чемоданы, пытались скрыться в переулках.
Комиссар вытащил наган. Взмахивая им, проскакал до второго переулка:
— Пулеметы!
К нему прогромыхала первая тачанка. Виктор предоставил Леське первому стрелять из «максима»: он великодушно угощал друга чем мог. Леська прильнул к пулемету и нажал ручку. Первая же трель скосила четырех.
— Высоко берешь! — крикнул Груббе.