– У меня все зубы! – Воскликнула она радостно.
Ловефелл не знал, как с ней поступить, поэтому прошептал слово силы. Слабое, но такое, чтобы немного охладить энтузиазм Ирмины.
– Послушай, дитя. Послушай меня очень внимательно. Это не пройдёт, не закончится, ты больше не будешь такой как раньше. Но это не колдовство, а горячая молитва в сочетании с опытом в лечении тела.
Ирмина выдохнула с облегчением, хотя, услышав, что это не колдовство, она была явно разочарована.
– Столь заметное изменение твоей внешности может вызвать подозрение завистливых людей, – продолжал инквизитор. – Они один раз уже обвиняли тебя в колдовстве, обвинят и второй, чтобы объяснить твоё внезапное исцеление. Поэтому я расскажу тебе, что делать, а ты слушайся моего совета в каждой детали. Ты понимаешь, что я говорю?
– Да, господин, – прошептала она, и было видно, что радость теперь борется в ней с ужасом.
– Оденься, как ты обычно одеваешься, а я думаю, ты старалась не показывать людям лицо. Плащ с капюшоном?
Она кивнула головой.
– Именно так одевшись, иди в церковь. Лучше Петра Римлянобойцы, ибо я слышал, что когда-то эта святыня славилась своими громкими чудесами. Ляг крестом у подножия алтаря и громко возгласи, что ты невинна, и если Господь Бог верит в твою невиновность, то молишь его, чтобы он избавил тебя от страданий.
– Пресвятая Богородица, – прошептала девушка.
– Помни, говори настолько громко, чтобы люди в церкви тебя услышали. Полежи крестом ещё немного, а потом вставай. Далее повтори то, что ты уже делала в моём присутствии. Наслаждайся, плачь от счастья, трогай здоровые конечности и в восторге благодари Господа за милость. Постарайся, чтобы это выглядело естественно.
– Иисус Немилосердный, – прошептала она снова. – Я ужасно боюсь.
– Всё будет хорошо. – Ловефелл встал. – Будь здорова, Ирмина. И будь счастлива. Хорошо проживи жизнь, которую ты получила.
– Господи, как мне вас отблагодарить? Да благословит вас Бог и Ангелы Его. Вы само добро!
«О да, Ирмина», – подумал Ловефелл, – «я само добро. Хотя я не доказал это здесь, сейчас и тебе, но пытаюсь доказать всей моей жизнью». А потом он вышел, видя образ прекрасной обнажённой девушки, которая снова начала танцевать.
* * *
У Рупрехта Зеедорфа было изборождённое морщинами длинное лицо, которое придавало ему вид поседевшего мула.
– Арнольд Ловефелл, – сказал он, как только увидел инквизитора. – Я ожидал тебя, не скрою.
– Здравствуй, Рупрехт. Я вижу, новости разносятся быстро.
Зеедорф указал ему на стул.
– Прекрасная Катерина, не так ли? – спросил он и провёл рукой по редким седеющим волосам.