Катерина не собиралась сдаваться и отказываться от сохранения доброго имени. Если только ей удастся скрыть все улики и уйти, то из-за рубежа она начнёт хлопотать о восстановлении чести. В конце концов, у неё были высокопоставленные друзья, которые, возможно, склонят чёрных плащей снять обвинения, при условии, что эти чёрные плащи не найдут в её доме ничего компрометирующего и не склонят никого к даче показаний. Впрочем, даже обвинительные показания, в случае отсутствия каких-либо доказательств, можно было бы объяснить злобой, завистью или ревностью. А, как известно, чем кто-то богаче и красивее, тем больше его окружает людей, которые, будучи не в силах отнять у него это богатство и красоту, найдут радость хотя бы в том, что он их потеряет.
В соответствии с рекомендациями Гриена она встретилась с Малапестой, который, как и всякий венецианский купец, оказался неуступчив в торговле. Катерина подписала документы о продаже дома с находящейся в нём обстановкой и загородного поместья и получила за это сумму, не превышающую четверть реальной стоимости имущества. Но она и без того была достаточно богата, чтобы начать новую, благополучную жизнь. Особенно, если он заберёт из дома ценности, которые соглашения не учитывали.
«Никогда больше я не получу всего, что сейчас потеряю», – подумала она со злостью. – «Даже если чёрные плащи снимут обвинения, это не вернёт мне ни мебели, ни картин».
Она вернулась домой в ярости, и не успела снять плащ, когда раздался стук в дверь.
– Эльза, открой эту чёртову дверь! – Прорычала она, видя, что никто не намерен встречать нежданного гостя.
В конце концов, она сама быстрым шагом пересекла прихожую и распахнула дверь. И чуть не столкнулась на пороге с одетым в чёрное мужчиной, на груди которого поблёскивал серебром сломанный крест. У мужчины, хотя он и был ещё довольно молод и черноволос, было усталое лошадиное лицо.
– Вы куда-то собираетесь, госпожа? – Вежливо осведомился он.
Она отступила на шаг, и только с огромным трудом удержала себя от того, чтобы броситься бежать вглубь дома.
– Ох! – Она схватилась за грудь. – Вы напугали меня, мастер. – Она улыбнулась, пытаясь сложить омертвевшие от страха губы в прекраснейшую из улыбок. – Не ошиблись ли вы дверью, господин инквизитор? – Спросила она. – Но, так или иначе, прошу вас на бокал вина.
– Вы ли... – начал инквизитор стандартную формулу, которая всегда предшествовала аресту.
– Это я, – прошептала она, когда прозвучали имя и фамилия.
– Меня зовут Рупрехт Зеедорф, и я имею честь быть инквизитором Святого Официума в Кобленце, от имени которого я налагаю на вас арест. Вот документы, подписанные именем мастера Зигмунда Шонгауэра, руководителя Инквизиториума.