Инквизитор кивнул головой.
– Ваши претензии будут приняты во внимание, – сказал он. – Господин Хейдеманн, попрошу вас ознакомиться с этими документами.
Катерина вонзила ногти себе в бедра с такой силой, что почувствовала боль, несмотря на толстое платье.
«Он и не хотел меня спасти», - подумала она о Соломоне Гриене. – «Он и не собирался помочь мне в побеге. Единственное, чего он хотел, это получить за бесценок моё имущество. Но, гвозди и тернии, это не сойдёт тебе с рук, ублюдок. Они будут требовать от меня показаний? Очень хорошо! Я расскажу им, как ты призывал в моём доме демонов, и как ты летал со мной на шабаши. Может, я и сгорю на костре, но только после того, как почувствую запах твоего скворчащего жира.»
Как же она теперь жалела, что не слепила фигурку Гриена и не имеет хотя бы одного вечера на то, чтобы подготовить соответствующие проклятия.
«Если только я выберусь из этого», – подумала она, – «если только каким-то чудом, божественным или дьявольским, мне удастся вернуть себе свободу, то люди, которые меня продали, пожалеют, что родились на свет».
– Прошу вас, госпожа, подняться вместе с нами наверх, – приказал Зеедорф, не распорядившись даже обыскать комнаты, расположенные на первом этаже.
– Он знает, – осенило Катерину, – он точно знает, куда идти и что искать. А значит, это Гриен, Иуда! Мало того, что он обманул меня, так ещё и перед этим сам донёс чёрным плащам. Ведь только он знал, что находится в мастерской. Ты пожалеешь об этом, Соломон, ты проклянёшь тот миг, когда ты познакомился с Катериной. Я уничтожу и тебя, и твою семью, и твоих друзей.
Она прикусила губы так сильно, что почувствовала на языке железистый привкус крови.
– Конечно, мастер, – отозвалась она. – Я буду рада, если вы сами убедитесь, что в моём доме никогда не было вещей, которые могли бы вызывать хоть малейшие подозрения. Это богобоязненный дом правоверной христианки.
Она как раз договаривала эти слова, когда они входили в спальню, а взгляд инквизитора упал на картину, изображающую любовные шалости Афродиты и Гефеста.
– Я не посмел бы в этом усомниться, – ответил Зеедорф, без сомнений направляясь в сторону шкафа.
Ирмина как раз стелила кровать, когда увидела входящих в комнату инквизиторов. Она замерла в неподвижности, с подушкой в одной руке и наволочкой в другой. Она раскрыла рот и стояла с открытым ртом довольно длительное время.
– На что уставилась, глупая девка? – Крикнула Катерина, надеясь криком добавить себе храбрости. – Принеси нам сейчас же вина. Господа инквизиторы, конечно, с удовольствием выпьют. Не так ли, мастер Зеедорф?