— А эти царапины?
— Вы легко обнаружите подобные у вашей супруги или, простите, у любовницы.
— Она, стало быть… То есть, вы хотите сказать, вскрытие показало, что она не девица?
— Во всяком случае, перестала ею быть. Впрочем, полагаю, это произошло не в это лето! — Врач хохотнул. — Провинциалка в Париже! Наверняка, любовное разочарование!
— Кажется, здесь на нее глаз положил один бывший местный парень, Дени!
— Ну, это не объясняет ее странной смерти.
— Однако следует допросить его.
Узнав о том, что Дени уехал вечером в день гибели девушки, следователь окончательно уверился в том, что Дени следует задержать.
Дени был задержан в Париже и привезен обратно в деревню. Барб заливалась слезами.
— Еще бабушка-покойница меня предупреждала: «У этих Л. в семье нечисто!» А я-то дурочка!..
Были допрошены Катрин, Дени, парни, обнаружившие труп Мадлен. В сущности, ни у кого не было алиби! Но заключение врача лишало смысла любой вариант судебного расследования. Смерть девушки не была насильственной. Самоубийство! Впрочем, оставалась еще загадка того, каким образом Мадлен удерживалась лицом вниз на поверхности воды. Отсутствовали и многие другие признаки утопления. Но это уже могло заинтересовать медицину, но не полицию! Впрочем, деревенский врач удовлетворился тем, что признал свои познания ограниченными. Тело Мадлен пока оставалось в морге. У девушки не оказалось родных, кроме тетки, очень старой женщины, кажется, святоши и нелюдимки.
За окном равномерно шумел дождь. В гостиной собралась вся семья. Все были подавлены случившимся. Особенно Катрин. На ней лица не было. Марин тоже сидела насупленная. Пристроившись у лампы, Мишель что-то набрасывал в своем альбоме. Старик, отец Анны, и Поль играли в шахматы, подолгу обдумывая ходы. Всем непривычна была Анна, сидевшая, безвольно опустив руки на колени, без всякого дела, без шитья, вышивания или вязанья. Было уже не рано. Но сегодня вечером семья Л., казалось, опасалась разойтись — каждый к себе.
— Так дальше не может продолжаться! — раздался в тишине, нарушаемой лишь плеском дождевых струй за окном, голос Анны. — Мы должны начать говорить правду! Мы все чего-то не досказываем, не договариваем!
— Анна, если бы ты знала, о чем ты просишь! — Катрин была совсем сломлена.
— О правде, Катрин!
— Правду знаю я! — хрипло произнесла Марин.
В глазах Катрин заплясали злобные огоньки.
Марин выдержала ее взгляд.
Мишель не отрывался от альбома.
— Правда заключается в том, — неестественно резким голосом заговорила девочка и вдруг резко осеклась, но, справившись с собой, продолжала: — правда заключается в том, что Катрин, «тетя Катрин», — она иронически усмехнулась, — Катрин — гомосексуалистка! Мадлен была ее возлюбленной! Я это видела. Ночью!