Ароматный дымящийся кофе явился на подносе. Филипп немедленно прихлебнул. Габриэль осторожно принюхалась. От горячего темного напитка исходил запах макового отвара.
«Она хочет нас усыпить, меня и Филиппа! Но зачем?»
— Какой горячий! — Габриэль взяла чашку и снова поставила на поднос. — Пусть остынет!
Габриэль лихорадочно пыталась сообразить. Филипп углубился в газету, привезенную старостой из ближайшего городка. Мария была напряжена.
— Мари! — воскликнула Габриэль и бросилась к двери, схватила на руки малышку. — Нельзя, моя маленькая, нельзя выбегать во двор. Там отвязалась собака. — Габриэль обернулась к Филиппу и Марии, чтобы сказать им о пропаже хозяйского пса, и как бы случайно задела локтем свою чашку. Чашка опрокинулась, кофе разлился, начались обычные в таких случаях охи, ахи, возгласы, извинения… Другой кофе для Габриэль Мария не приготовила. У Марии был вид человека, окончательно на что-то решившегося и махнувшего рукой на некоторые меры предосторожности.
Ночью яркий лунный диск осветил все. Габриэль не спала, чутко прислушиваясь. Она встала, тихо оделась. Она была уверена в том, что Мария что-то хочет предпринять.
Шаги. Мария!
Мария вышла во двор. На руках она держала спящую девочку. Габриэль прокралась следом.
Мария спешила. Если бы не луна, Габриэль просто не могла бы поспеть за своей хозяйкой-подругой.
Ночь была тихая. Габриэль поняла, что они направляются к старому кладбищу.
Они вышли на дорогу. Мария свернула в придорожную рощицу. Под одним из деревьев лежало что-то темное. Это оказалась собака старосты. Мария отвязала веревку и повела собаку за собой. Пес казался полусонным. Должно быть, Мария и его поила маковым отваром.
У Габриэль тревожно колотилось сердце. Она остановилась поодаль, в тени деревьев.
Мария бережно уложила спящего ребенка в траву. Ввела собаку на могильную плиту. Что-то блеснуло. Нож! Габриэль увидела, как хлынула кровь. Лапы несчастного пса судорожно вытянулись. Мария прижала к груди ребенка, который так и не проснулся. Габриэль пришло в голову, что Мария и девочку поила снотворным питьем. Много лет прожила она рядом с этой женщиной, была ее наперсницей, но теперь Мария казалась такой чуждой и пугающей!
С ребенком на руках Мария опустилась на колени. Что-то произнесла тихим голосом. Чуть поодаль заклубился в ярком лунном свете туман. Медленно свиваясь, он принял очертания смутной женской фигуры. Фигура виделась все ясней. Габриэль отчетливо различала изможденную женщину в местной одежде, черты лица ее выражали отчаяние, она ломала руки.