— …Trios! — хлопнул в ладоши д'Арне.
— Стоять! — долетел посторонний голос.
Капитонов выстрелил. Пуля, как и ожидал Черницкий, ушла далеко в сторону, повредив разве что одному из сухих клёнов. Трудно попасть с первого раза, стреляя через плечо наугад. Коллежский советник, так и не нажав спуск, опустил пистолет и повернулся.
— Положите оружие! — кричал жандармский майор, бегущий по хрусткой, примороженной опавшей листве. Опережая его, к месту поединка торопились двое рядовых. — Прекратите дуэль! Немедленно прекратите!
— Отдайте оружие, ваше благородие, — солдат потянулся к пистолету Капитонова. Камергер дрогнул, рука его чуть повернулась, словно Капитонов собирался пустить пулю себе в подбородок, но солдат перехватил пистолет за ствол и решительно отнял.
— Можете проверить, — Черницкий отдал подошедшему майору гравированное творение английского оружейника. — Я просил Зинича снять капсюль прежде, чем отдать пистолет мне. А лучше бы вы всё же пришли раньше.
— Насилу отыскали вас, — майор пощёлкал курком и сунул пистолет за пояс. — Перкуссионный замок Форсайта, дорогая вещь. Ваши?
— Его, — Черницкий кивнул в сторону Капитонова, идущего в сопровождении солдат. — Он, кстати, грозился, что написал на меня какой-то страшный донос, проверьте его бумаги.
— Это ему не поможет, сударь, не беспокойтесь. Ну слыхано ли — камергер! В открытую!
«Жаль Капитонова, — подумал коллежский советник, — но для его предложения время не наступило».
* * *
— Жив, — поднимая глаза от журнала, констатировал Раевский, когда помятый и сонный Француз всполз в комнату. — Где были?
— Писал письмо, — честно ответил Пушкин, умолчав о том, как на рассвете поднял с постели почтальона и чуть ли не в зубы ему сунул невинное внешне послание, адресованное Вяземскому, потребовав тотчас с первой же экспедицией передать его в Петербург. Почтальон ругался, но отказать чиновнику, пусть мелкому, был не вправе.
— Рассказывайте, — Раевский отложил журнал.
Пушкин благодарно принял из рук Никиты стакан ликёра, отхлебнул и, приободрившись, рассказал о случившемся накануне. Рассказ вышел коротким, поскольку Пушкин снова умолчал — на сей раз о посланнике Этерии Илиасе Вувисе и сроках будущего восстания.
Выслушав изрядно сокращённую историю, Раевский задал резонный вопрос:
— Так для чего вообще собирались?
— Не знаю, нам помешал Денис со своими новыми знакомыми.
— И куда уехал Крепов?
— Возможно в Москву, но в точности никто не знает.
— В Турцию он уехал, Пушкин, а не в Москву. Неужели не поняли? Зюден сделал, что должен был. Греки вот-вот возьмутся за оружие, ваши друзья-республиканцы — тоже. Всё, чего мог желать Зюден, совершается теперь. Собственно, пусть бежит. Обидно упустить такого ценного человека, но главное — вам удалось узнать его планы. Достаточно арестовать членов тайного общества и наиболее активных деятелей «Этерии», и Россия будет спасена. Вы можете гордиться.