…И военный с адъютантом тут же ускакали.
— Врёт, — сказал Пушкин.
— Кто?
— Аркадий врёт. Слишком всё гладко. Он просто хочет двадцать пять рублей.
— А откуда узнал про Аргиропуло?
— Кто ж его не знает.
— Да… — Николя задумался. — Боюсь, ты прав.
* * *
— Не вру! — крестился Аркадий, прижатый Французом к стенке лавки. — Истинный крест, господин Сверчок, господин Тюльпан, не вру.
— Что, запомнил ты Рыула?
Аркадий кивнул.
— Описать сможешь?
— В мундире, в сапогах со шпорами.
— Да лицо же, дурья твоя голова.
— Обыкновенное лицо. В усах.
— Опиши так, чтоб я узнал.
И Аркадий сдался. Он не умел описывать внешность. Ему не хватало слов.
— Рисовать умеешь?
— Чегось?
— Рисовать! — Пушкин выхватил из рукава нож (Аркадий и Николя отшатнулись) и наскоро вырезал на створке ставен портрет Аркадия. — Вот так. Сможешь?
Сапожник замотал головой так, что казалось, она сейчас оторвется и улетит через окно — в страну, где живут люди, не имеющие таланта в живописи.
Пушкин протянул Аркадию нож, и Стеклов дрожащею рукою выцарапал кружок с большими глазами и точкой посередине. Подумав, дорисовал под точкою усы; рот же счёл деталью пренебрежимой).
— Bordel de merde… поедешь с нами.
— Это почемусь, господин Сверчок?
— Потому что, если ты врёшь, признайся лучше сейчас. Потом хуже будет. А если не врёшь и хочешь получить свои деньги, — как мы без тебя узнаем Рыула? Портретист из тебя не очень.
Стеклов опустил голову и вздохнул:
— Будь по-вашему. Только и вы не обманите.
— Что с тобою делать. На, держи, — Француз выдал Аркадию ещё пять рублей, и сапожник повеселел.
* * *
Выезжать в Ялту следовало в тот же день, но это необходимо было как-то объяснить Раевским; к тому же неизвестно было, надолго ли придётся задержаться. Не было рядом Александра Николаевича; тот бы мигом всё уладил. Но некоторые навыки Пушкин успел у Раевского перенять.
Генералу было предложено совершить длительную прогулку до Ялты, возможно, чуточку дальше. Идею горячо поддержал Николя, и старый Раевский согласился.
Ехать собирались на два-три дня, но ясно было, что обстоятельства могли повернуться неожиданно, поэтому и решили: планировать точный маршрут не будем, после Ялты направимся в Бахчисарай или ещё куда; дамы же, однозначно, останутся в Юрзуфе, чтобы после морем добраться до Симферополя, где семейство Раевских вновь воссоединится.
* * *
Прощался с Марией.
— Саша, — сказала она. — Спасибо тебе. Прости, но я думаю.
Пушкин знал, что она думает.
— …Что нашу связь стоит прекратить, пока она не стала известной.
— Tu regrettes?
Мария обняла его.
— Je ne regrette rien. Но ведь нам не быть семьёю, а всё, что мы искали друг в друге, мы уже нашли.