– Не нужно, я со всем справляюсь, – ответила она.
Стив взглянул на часы. Два часа дня – уже поздновато.
– Я съезжу к папе. Не хочешь со мной?
Мать покачала головой.
– Не могу, – проговорила она, и на лице ее промелькнуло странное выражение – сразу и смущение, и гнев, и испуг.
Телефона больницы у матери не оказалось, так что Стив позвонил в справочную службу, набрал полученный номер и попросил оператора соединить его с палатой отца. Дежурный ответил, что отец все еще под наблюдением и сейчас спит. Новостей о его состоянии нет, доктор будет чуть позже – и, конечно, встретится и поговорит со Стивом.
Най повесил трубку и снова взглянул на часы. Они с Шерри собирались сегодня вместе поужинать. Может, успеет смотаться в Лонг-Бич, вернуться и в шесть забрать ее из библиотеки? Нет, вряд ли: ведь ехать придется по шоссе в час пик…
Несколько секунд Стив раздумывал, как лучше поступить: отменить свидание с Шерри или сегодня поужинать с ней, а к отцу поехать завтра. Потом сообразил, что сам такой вопрос звучит на редкость красноречиво, устыдился, позвонил Шерри и сказал, что сегодня с ней встретиться не сможет – отец попал в больницу. Шерри заахала, даже предложила съездить в больницу с ним вместе; но тут он соврал, что уже в дороге, пообещал позвонить вечером и дал отбой. Не хватало только, чтобы Шерри увидела отца в таком состоянии!.. Затем он попрощался с матерью, ей тоже пообещал позвонить и узнать, как она, едва вернется домой, – и отправился в путь.
Ветеранский госпиталь в Лонг-Бич оказался многоэтажным зданием, со всех сторон окруженным громадной парковкой. Было в нем что-то от советских казенных учреждений – никакой красоты, строгая функциональность; унылые серые стены и грязные окна тоже не внушали особой бодрости. Стив несколько раз объехал больницу кругом, прежде чем нашел, где припарковаться: какой-то красный «Джип» прямо перед ним неожиданно попятился и освободил место. Дальше пришлось долго идти пешком, и его едва не сбил какой-то чудила на «Хаммере», гнавший по узкому парковочному проезду милях на пятидесяти в час. Наконец Стив вошел внутрь и поинтересовался, как попасть в палату 242 – к отцу. Неулыбчивый человек за конторкой ответил: «Это на втором этаже», – и махнул рукой в сторону лифта в дальнем конце почти пустого холла. В лифте Стив ехал один. Вдоволь поскрипев и повздыхав, престарелая машина разжала челюсти и выпустила его в огромный коридор, идущий, казалось, вдоль всего здания: в дальнем конце его смутно маячили человеческие фигуры.
В коридоре воняло. Воняло рвотой и лекарствами, какой-то химией и фекалиями. Стив продвигался по коридору, прикрыв нос и стараясь дышать через рот; но медсестры и санитары, попадавшиеся ему навстречу, должно быть, притерпелись к запаху и вовсе его не замечали. По обеим сторонам сквозь приоткрытые двери Най видел темные палаты со множеством кроватей: примерно так Стив представлял себе тюремную больницу. Мимо проехал пациент в коляске, без ног и с повязкой на глазу. Стив поспешно отвел взгляд, потом сообразил, что это может обидеть инвалида, взглянул на него, готовый улыбнуться. Пациент ответил ему сердитым взглядом своего единственного глаза и проехал мимо.