Кэсси моргнула.
— Я животное, мамочка, — Элизабет было тяжело слышать боль в голосе дочери.
— Разве Таннер Уильямс животное, Кэссиди Пейдж? Кэллан Лайонс? Они все животные?
Дыхание Кэсси сбилось.
— А маленький ребенок жены Кэллана разве животное, Кэсси? — с отчаянием спросила Элизабет. — Неужели ты именно такими их видишь? Все эти мужчины и женщины, которые боролись за свои жизни и столь прекрасные совершенные сердца. Они все животные?
Кэсси с изумлением на нее посмотрела.
— Нет, мамочка, — малышка неистово замотала головой.
— А разве я когда-нибудь называла их животными, Кэсси? — яростно прошептала Элизабет. — Разве не болела моя душа за них так же, как и у тебя. Так с чего ты взяла, что я буду считать животным тебя? Юная леди, ты очень близка к тому, чтобы лишиться шоколада на целый месяц.
Элизабет окинула дочь взглядом, переполненным материнским праведным гневом, на что Кэсси открыла рот и еще шире распахнула глаза.
— А может, даже на два месяца, — исправилась Элизабет. — Потому что если в этом мире ты и должна быть в чем-то уверенна, то это в том, как сильно я люблю тебя, Кэсси, — на последнем слове ее голос дрогнул, к горлу подступил ком, а на глаза навернулись слезы, пока она взирала на уязвленного и практически сломленного ребенка. Господи, Элизабет желала собственноручно вновь убить Дейна за то, что он сотворил с Кэсси.
— Но он говорил, что я животное, — малышка медленно покачала головой, но поток слез, наконец-то, иссяк.
— Нет, Кэсси, — Элизабет обхватила ладонями лицо девочки, и посмотрела на нее с той внутренней яростью, которая иссушала ее душу. — Ты моя малышка. Кем бы и где бы ни был твой настоящий отец, я могу только его поблагодарить за то, что он подарил мне настолько прелестного, умного и любящего ребенка. Ты слышишь меня, Кэсси? Понимаешь, о чем я говорю?
Кэсси моргнула. А в следующую секунду девочка еще крепче прижалась к ее шее и оставила на щеке Элизабет отчаянный поцелуй.
— Я люблю тебя, мамочка, — прошептала она. — Очень-очень люблю.
— И я люблю тебя, Кэсси, — теперь она могла вновь стать опорой для своего ребенка. Могла обнимать и утешать малышку.
Элизабет закрыла глаза и еще крепче прижала дочь к своей груди, сопротивляясь подступающим рыданиям и желанию закричать. Она прикоснулась губами к головке Кэсси, словно ограждая ее своими объятиями от всего плохого, и помолилась Богу, чтобы им удалось найти хоть какой-нибудь способ защитить малышку.
В данный момент не имело никакого значения, что Толеры стояли в дверях. А Дэш наблюдал за ними голодным взглядом. Важна была только Кэсси. Ее защита. Ее безопасность. И Элизабет знала, что только Дэш сможет это осуществить.