– По какому праву…
Молодой человек вошел внутрь и сжал ладонями мои обнаженные плечи. Его руки были влажными и грубыми. Я задохнулась от конского пота, смешанного с резким запахом туалетной воды.
– По такому, что я твой сводный брат Якоб, моя дорогая, – щерясь в неприятной ухмылке, ответил он. – Как же я соскучился!
Тут Якоб притянул меня к себе и впился слюнявым поцелуем в шею. Я вскрикнула и ударила его кулачками в грудь. Якоб хохотнул и прикусил зубами мою нежную кожу.
– Не спрячешься, малышка! – промурчал он, облизывая ключицу языком. – Ух, какая сладкая! Погоди‑ка, дай поцеловать, пока твой бутон не смяли когти этого фессалийского чудовища!
И впился мокрыми губами в мой рот, пытаясь просунуть язык и по‑собачьи жарко дыша в лицо. Я задохнулась от омерзения, забилась в его объятиях, мотая головой и приказывая себе: «Проснись, проснись, проснись!» Но мерзавец все продолжал слюнявить мои губы, бесстыдно шаря ладонями по спине, приподнимая платье и лапая ягодицы. Подонок! Не ты герой моего романа!
Кровь прилила к голове, щеки вспыхнули от гнева. Я улучила момент, когда Якоб ослабил объятия, пытаясь распустить мой корсет, и со всей силы вдавила каблук в его ступню. Братец ахнул и дернулся, я подхватила юбки и ударила коленом в пах.
Получай!
Якоб взвыл и сложился вдвое. Я отскочила, тяжело дыша и поправляя платье. Сердце колотилось как сумасшедшее, голова гудела. Толкнув подонка плечом, прошмыгнула мимо и припустила по аллее, щипая себя за руку и повторяя как заклинание:
– Маша, просыпайся… Маша, просыпайся!
А в спину летело лающее:
– Тварь! Чертовка! Беги‑беги! Все равно не скроешься! Сдохнешь! Как и все жены Дитера! Га‑а!
Я вылетела к клумбе с цветущими ирисами и едва не толкнула лакея. Он подхватил меня, встревоженно выспрашивая:
– Что случилось, фройлен? Нужна помощь, да? Может, позвать герра доктора?
– Позовите лучше полицию, – зло выпалила я, отдуваясь и тыча пальцем назад. – Эта скотина… он…
Я не договорила: где‑то далеко‑далеко за воротами протяжно и жутко взвыли трубы.
Глава 3
Ужин с василиском
Из дома выбежала мачеха и всплеснула руками:
– Фройлен Мэрион! Вот вы где прохлаждаетесь! Скорее, скорее!
Жесткими пальцами, напоминающими когти хищной птицы, она схватила меня за руку и потащила за собой, обратно в холл. Я едва успевала, платье путалось в ногах.
– Приведите себя в божеский вид! – срывающимся от волнения голосом прокаркала фрау Кёне, подтянула мне шнуровку корсета, отряхнула запыленную юбку, ладонями пригладила локоны, убирая их за уши, потом ущипнула за щеку.
– Ай! – вскрикнула я и закрылась ладонью.