Светлана с методичностью промышленного робота отправляла во врагов пулю за пулей. Синий огонек на ключице полыхал зловещим знаком, превратив тело девушки из личности в орудие убийства.
Уаа вертелась волчком вместе со своим огненным шнуром. Хлыст рвал призрачные тела, от ошметков которых и так было скользко под ногами. Серого песка не было видно, только лишь слегка светящееся изнутри желе.
Наступила патовая ситуация. Мы медленно продвигались в нужном направлении, а толпа монстров не могла нас взять. Сбившись с темпа, я уложил свое огнестрельное оружие и достал призрачный клинок. Прозрачное лезвие крошило врагов не хуже чем у наемников.
Кукловод потерял всех своих боевых марионеток и теперь, как и Уаа, орудовал хлыстом. Плеть ярко-зеленого огня рубила не так часто, как у призрачной девушки, но оставляла куда большие повреждения, вырубая небольшие просеки во вражеской массе.
Среди нападавших я заметил несколько высоких и очень худых фигур, которые просто стояли и наблюдали. Их было пять или шесть. Вся остальная толпа огибала странных персон, стараясь даже ненароком не притронуться к ним.
— Надо прорваться туда! — закричал я главному наемнику, одновременно показывая левой рукой на тощих наблюдателей.
Лик-Нишасса быстро бросил взгляд в ту сторону и коротко взревел нечеловеческой многоголосной песней. Два «пса» из трех оставшихся в строю бросились к самой преграде и упали в позу низкого старта. Третий прикрывал ничего не понявшую Свету, и оттого по-прежнему стрелявшую в разные стороны. Рубиновый шнур Уаа и изумрудный Кукловода слитно ударили по противникам. В образовавшуюся брешь прыгнули наемники-оборотни. Туда же нырнул и Лик-Нишасса. Громадный воин буквально проломил врагов перед собой, а взмах длинного меча выкосил поляну метров пяти в диаметре. Не знаю какого черта на меня нашло, но я последовал туда же.
К высоким фигурам удалось проломиться.
Стоявший впереди и оттого ближайший к нам вскинул удивленно бровь. Остальные наблюдатели подались назад, словно прячась за лидера. Первый же поднял перед собой руку. Псов отбросило назад за барьер, а до него было без малого метров пятнадцать. Лик-Нишасса сгорбился и упал на колено, хотя и устоял перед неведомым ударом. На мне вскипела кет-броня, а у призрачного клинка потекло, словно восковое, лезвие. Лишь на меня не подействовало.
На оставшихся мне секундах жизни, которые существовали за счет моего доспеха, ибо без него мне суждено сдохнуть в вакууме этого мира, я рванулся к фигуре. Когда до недруга осталось пара метров я выхватил из ножен, пристегнутых к голени, нож. Тот самый нож, казавшийся мне нелепым и бессмысленным в реалиях этого мира. Вороненое стальное лезвие с узором впаянного в него серебра по саму рукоять ушло в тело духа.