Жуткая фигура с изъеденными коррозией очертаниями вызывала во мне страх.
— Ни за что, — равнодушно отозвался генерал. — Идемте, фройлен, я устал и хочу принять ванну.
Он потянул меня по аллее, выложенной темной брусчаткой и усаженной шиповником. Через несколько шагов мне попалась вторая фигура — она сохранилась лучше первой и тоже была обнаженной, одной ладонью девушка прикрывалась внизу, вторую тянула к высокой груди, окаменевшие глаза смотрели с тоской, пышный водопад волос катился за спину и тоже окаменел. За второй девушкой стояла третья — в пеньюаре, за ней — четвертая, пятая…
— Эту зовут Агата, — буднично говорил генерал, чеканно отбивая по брусчатке шаг, и его слова были такими же четкими и ледяными. — Бедняжка боялась мышей, но василиск страшнее любого мышонка, не так ли, фройлен? А это маленькая Гретхен, слышали бы вы, как она кричала. — Генерал поморщился и потащил меня быстрее, словно желая поскорее миновать это жуткое место. — Там стоят Катерина и Луиза. Они даже чем-то неуловимо похожи. Обе румяные и живые… были. А вот эта прелестница — Тереза. Видите, как она нахмурена? О, это не девица, а сущее наказание! Дочь громовержца, не иначе! По темпераменту вы с ней похожи, моя дорогая Мэрион. Вот только Тереза бесновалась, лишь оказавшись в моем замке, вы же устроили представление прилюдно, да еще сумели сбежать… — Он покачал головой. — Глупо, моя фройлен. Вернее, уже фрау Кёне-Мейердорф. Вы ведь понимаете, насколько это глупо?
Он не дал мне возможности ответить и махнул рукой при виде пожилого господина в комбинезоне садовника. Мужчина рыхлил землю, очищая ее от сорняков, но часто останавливался и протирал лысину широким клетчатым платком.
— Как дела, Бруно? Все ли готово? — крикнул генерал.
— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, — дребезжащим голосом проговорил садовник. — Хвораю маленько, ревматизм замучил, едрить его в корень. Но к сроку будет готово. — Он щербато улыбнулся, и морщины лучиками разбежались от его маленьких выцветших глаз. — Прелестница какая, позвольте мне заметить, ваше сиятельство. Будет истинное украшение для вашей коллекции.
— Коллекции? — возмутилась я, но генерал увлек меня дальше, к каменной лестнице, упирающейся в массивные резные двери.
— Вы будете седьмой, моя дорогая жена, — серьезно пояснил генерал. — Бруно готовит место для вас.
Я оглянулась, и садовник снова вытерся платком и помахал рукой. Сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз, я сглотнула ком и тяжело задышала, страх и гнев разрывали меня на части.
— Зачем вы это делаете? — повторила я, вырывая руку. — Почему убиваете своих жен?