За декабрь и 15 дней января Западный фронт потерял убитыми 55 166 человек, ранеными и больными 221 040 человек, а всего за 45 дней напряженных боев фронт потерял 276 206 человек.
За это время пополнения получено около 100 тысяч человек, из них в январе на 28.1 получено только 19 180 человек из занаряженных 112 тысяч человек. Большинство дивизий и стр. бригад сейчас настолько обескровлены, что не представляют никакой ударной силы. Многие дивизии имеют по 200–300 штыков, а стр. бригады и стр. полки по 50—100 штыков.
В таком состоянии дивизии и стр. бригады Западного фронта дальше оставаться не могут и не способны решать наступательные задачи.
Прошу приказать немедленно подать Западному фронту пополнение, занаряженное по январскому плану, а в феврале прошу подать не менее 75 тысяч человек.
ЖУКОВ
ХОХЛОВ
Исх. № 1167
Получен 01.45 29.1.1942 г.
Отправлен 29.1.1942 г.[129]
Из воспоминаний Н.В. Фроловой
Я – уроженка поселка Луначарский Тягаевского сельсовета[130]. Мне в ту пору было 11 лет. Отлично помню день за днем ту январскую стужу 1942 года.
Это было 7 января утром, мы только что сели завтракать. Семья была многочисленная, да к тому же с нами завтракали двое взрослых мужчин, пленные, бежавшие из лагеря.
Вдруг кто-то из соседних детей открыл дверь и крикнул: «Немцы идут!»
Отец накинул на одного пленного свой пиджак и сказал ему: «Скажу, что ты мой сын». А второй был нерусский: лицо широкое, узкие глаза. Его спрятали во дворе. Отец не знал, что карательный отряд ехал по заявлению, в котором до точности был указан состав нашей семьи. Вошли немцы, они все были в белых халатах с автоматами, а с ними Василий Платов (не знаю его отчества).
Я не помню, что было в заявлении, помню, что отец все отрицал. Тогда немцы стали устраивать обыск, нашли в сене пленного, жестоко избили его. Били мать и отца. Мы, дети, страшно кричали, но почему-то не было слез. Эти избиения и пытки длились 7 дней. И с немцами был этот же дядя Вася Платов. Моя старшая сестра попыталась вокруг себя обернуть вещи под верхнюю одежду, но Платов костылем (он почему-то с костылем ходил) указал переводчику на нее и сказал, что она в самом деле не такая толстая. Ее раздели на морозе и вещи отобрали. Сейчас моя сестра живет на ул. Кирова в городе Кирове, ее зовут Сорокина Мария Васильевна.
Платов подал заявление на три семьи: нашу, Федотова Егора Антоновича и Трапезовых. Наша семья охранялась все семь суток.
В ночь на седьмые сутки нас охранял чех. Когда после избиения матери немцы вышли из хаты, часовой помог ей встать и сказал: «Я не немец, я чех». Я даже помню его лицо, помню, что у него из-под кителя виднелся белый шарфик в красные горошинки. В 1968 г. я написала в редакцию «Известий», чтобы помогли нам его разыскать, но безуспешно. Только благодаря этому человеку мы остались живы. Он вытолкал нас на улицу и указал пальцем в сторону, куда мы должны бежать.