«20 декабря 1941 года.
Начальнику политотдела 323-й сд.
Находясь в боях с 17 по 19.12.41, полк понес большие потери, особенно в командном составе. В первом батальоне остался один командир батальона и его заместитель. Так же и в других батальонах. Кроме них, в батальонах имеется 2–3 командира.
Военком 1086-го сп: (подпись неразборчива)»[21].
А вот сведения о личном составе дивизии к началу февраля 1942 года:
1086-й сп – 29 штыков;
1088-й сп – 44 штыка;
1090-й сп – 64 штыка.
Дивизию к весне пополнили. Но, пополненная, она была сведена в один полк, 1086-й, который после боев за Сухиничи сохранил более или менее достаточное количество командиров. Таким образом, довольно продолжительное время тамбовская дивизия полковника Гарцева действовала в составе стрелкового полка.
К концу первой недели января армия, застряв под Сухиничами, начала проводить перегруппировку. Приказ Жукова не атаковать в лоб генерал Голиков исполнял, как мог. Вернее, как умел.
Полководца из Голикова так и не получилось. Вскоре после того, как 10-ю армию немцы остановят в районе Кирова и Людинова, ему дадут одну из лучших армий Калининского фронта, затем повысят до заместителя командующего, а потом и до командующего войсками фронта. Но весной 1943-го окончательно отзовут в Ставку. Филипп Иванович займется любимым делом – разведкой. Больше на фронт его не пошлют.
Война – строгий командир, разборчивый, она отбирала для боя и битв только способных драться и побеждать. Других рассовывала по тылам, пристраивала к различным службам, которые конечно же тоже были нужны, как нужен хорошо отлаженный тыл для бойца, воюющего в окопе.
После перегруппировки в районе Сухиничей была оставлена одна дивизия – 324-я, генерал-майора Кирюхина[22].
К Сухиничам шла с севера 16-я армия генерала Рокоссовского. 10-я продолжала поход на запад, к Кирову и Людинову.
В эти дни состоялся телефонный разговор между командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом фон Клюге и Гитлером.
– Даже при угрозе прорыва, – сказал твердо Гитлер, – не следует осуществлять большого отступления.
Фельдмаршал продолжал настаивать на отводе войск: войска истощены, морально надломлены, нуждаются в отдыхе и лучшем обеспечении на хорошо оборудованной для обороны линии.
– Не жалуйтесь, Клюге, – нервно прервал его Гитлер. – Опыт показывает, что обстановка на следующий день оказывается более благоприятной, чем представляется сразу после боя. Войска еще и сегодня чувствуют свое превосходство над русскими, и было бы неверно осуществлять большое отступление. Вы должны держаться и удерживать позиции теми силами, которые у вас есть. Необходимо выиграть время. Все зависит от выигрыша времени, в течение которого маршевые батальоны могли бы создать заслоны и удержать позиции, пока не прибудут резервы. Противника нужно заставить проливать кровь на каждом шагу, и это мнение разделяет начальник штаба сухопутных сил. Отход 4-й армии недопустим. При отступлении потери материальной части приводят к такому сильному ослаблению войск, что я не могу дать согласия на отход. Нужно собрать все, что возможно, и оборонять Боровск и снова освободить дорогу на Малоярославец.