И Шейла говорит:
– Подожди.
Она прекращает считать. Половина банкнот остается в одной руке, половина – в другой. Шейла смотрит на закрытую металлическую дверь, из которой мы только что вышли. И дверь закрылась за нами. Когда щелкнул замок, когда все закончилось. Шейла прижимается ухом к двери. Потом утыкается носом в замочную скважину и нюхает, с шумом втягивая в себя воздух. Рука, сжимающая банкноты, тянется к дверной ручке и дергает. Раз, второй, третий. Другая рука, в которой зажата еще одна толстая пачка денег, стучит в закрытую дверь. Стучит громко, настойчиво. Шейла оборачивается и вручает мне деньги:
– Подержи пока эти бумажки.
Слабый запах дыма. Как будто там, внутри, жарят мясо на углях.
Красный отпечаток моего крестика, он уже сходит с ее щеки.
И только после того, как Шейла отдает мне деньги, она начинает кричать. Колотить в дверь кулаками и бить ногами. Отчаянно дергать дверную ручку обеими руками.
В комнате, где съемочный павильон, врачи «скорой помощи» колотят по бритой груди Бранча Бакарди. Их медицинские перчатки прилипают к его коже, а когда отрываются, раздается негромкий хлюпающий звук. Их ладони, обтянутые латексом, испачканы коричневым бронзером. С каждым липким ударом на груди у Бакарди открывается очередная проплешина мертвой синюшной кожи. Врачи колотят его по груди, их перчатки испачканы в его крови, которая вытекла из соска, когда он порезался бритвой. Теперь сосок больше не кровоточит.
Оператор с камерой на плече склоняется над кроватью. Врачи обливаются потом. Бока их белых рубашек, от подмышек до пояса, уже стали серыми, пот пропитал их насквозь. Касси Райт говорит:
– Ты снимаешь?
Студийный фотограф, как одержимый, снимает происходящее со всех ракурсов. От его непрестанных вспышек слепит глаза. Мы все моргаем. Вдыхаем душный горячий воздух, загустевший от запахов пота, духов и спермы.
А Касси тем временем садится верхом на Бакарди, приподнимается, замирает на корточках над темной щетиной на его бритом лобке. Приподнимается еще выше, опираясь ладонями о колени, а потом опускается вниз, прямо на синий одеревеневший в эрекции член Бакарди, и член исчезает у нее внутри.
Даже мертвый, это отменный прибор. Впечатляющий.
Царь среди дилдо. На батарейках или обычный, с «ручным управлением». Мертвый, как его розовое резиновое подобие у меня под кроватью. Как священная реликвия в любом соборе. Мощный беспрерывный стояк, как его неисчислимые копии на полках в секс-шопах. Теперь уже коллекционная вещь. Антиквариат.
Касси Райт приподнимает бедра и яростно опускает их вниз – раз за разом. Промельки синего мертвого члена то появляются, то исчезают. А Касси говорит: